**Дневник Ольги Савельевой**
Сегодня Алешка опять пожаловался, что не пойдет в школу. Стоит в дверях кухни, бледный, с синяками под глазами.
Мам, голова болит. Можно останусь?
Третий раз за неделю. Вчера, позавчера и вот опять. Суп на плите булькает, а у меня сердце сжимается.
Может, к врачу?
Не надо. Просто устал.
Проверила лоб температуры нет. Но сын будто подменился. Раньше вертелся как юла, а теперь часами сидит у окна, с недетской задумчивостью в глазах.
В школе всё нормально? Не обижают?
Нормально, отмахивается.
Вечером пришел Сережа, мой муж. Увидел мое лицо сразу понял: что-то не так.
Опять голова?
Да. Согласился завтра к педиатру сходить.
За ужином Алеша еле ковырял вилкой картошку. Потом попросился спать, хотя обычно до ночи мучил нас: «Мам, ну еще мультик!»
Может, влюбился? шутит Сережа.
В восемь-то лет?
Нынче дети рано взрослеют.
Ночью зашла к нему поправить одеяло. Ворочается, шепчет что-то. Вдруг открывает глаза:
Мам, а если я не твой?
Ледяная игла в грудь.
Что за глупости? Конечно, мой.
Утром сам собрался в школу, даже не вспомнил про головную боль. Убежал так быстро, будто от кого-то прятался.
А потом потом они пришли.
Звонок в дверь. На пороге незнакомые: мужчина в строгом пальто и женщина с трясущимися руками.
Мы мы его настоящие родители.
Мир перевернулся. Они показывают бумаги: результаты ДНК, справки из роддома. Оказывается, восемь лет назад детей перепутали. Их сын мой по крови. Мой их.
Я кричу, что это бред, но женщина, Елена, плачет:
Мы тоже растили ребенка. Любили. А потом узнали
Сережа пришел как раз, когда я уже не могла стоять. Схватил документы, просмотрел и вдруг посерел.
А потом вернулся Алеша. Увидел их и спокойно сказал:
Я знал.
Оказывается, он заметил их у школы. Говорит, сразу почувствовал: «Эти люди мои».
Мы сидим на кухне с чужими, которые вдруг стали родными. Пьем чай, а чашки дребезжат в руках. Они рассказывают про Максима моего нет, их сына. Про то, как он любит космос. Алеша оживляется:
И я тоже! Давайте познакомимся!
Сережа сжимает кулаки: «Никаких встреч!» Но Алеша смотрит на нас умными глазами:
Я вас люблю. Но хочу их тоже знать.
Вечером ложусь спать и думаю о той женщине. О том, как она восемь лет пела колыбельные моему сыну. Как сейчас, наверное, гладит по голове Максима моего мальчика.
Утром Алеша говорит:
Давайте встретимся в парке. Все вместе.
Звоню Елене. Она плачет в трубку: «Спасибо».
В субботу идем к фонтану. Алешка сжимает мою руку:
Мам, не бойся. Я никуда не уйду.
Но я знаю: после сегодняшнего дня ничего уже не будет по-прежнему.
**P.S.** Как бы вы поступили? Дали бы детям узнать друг друга? Или оградили бы от этой правды?
