Я отдала всё ради счастья дочери… но в ответ — лишь холод
Я никогда не гналась за богатством. Моя судьба — бесконечные уступки, труд без выходных, жертвы без слов. Я не ждала подарков — ни от жизни, ни от людей. Единственное, чего желала — чтобы моя Лиза знала счастье. Иметь дом, уют, любящих людей. Ради этого я готова была на всё. Даже когда душа рвалась от боли.
Меня зовут Галина Сергеевна, мне 58. Дочь, Людмила, — моё единственное сокровище. Муж погиб, когда ей исполнилось семь. Мне — тридцать. С Андреем мы прожили двенадцать лет, но эти годы стали моей вселенной. Его уход разделил время на «тогда» и «теперь». С тех пор я дышала только для неё. Трудилась сутками, чтобы Лиза ни в чём не знала нужды: учёба, платья, мечты.
Люда окончила институт, нашла престижную работу. Встретила Его. Дмитрий — так звали её избранника — казался мне тихим, вежливым, чуть отстранённым, но, как уверяла дочь, «надёжным». Я искренне плакала от счастья, когда они объявили о свадьбе. Стали готовиться, а я задумалась — где молодым жить?
Мамина однушка — тесная клетушка. А моя двушка в спальном районе — светлая, с ремонтом, мебелью. Тогда я решила: переберусь к матери, а квартиру отдам детям. Не сомневалась ни секунды. Это была жертва ради их будущего. Да, больно было покидать стены, где прошли лучшие годы. Но я шептала: ради Людочки… всё ради Людочки.
Перед отъездом обновила потолки, поклеила свежие обои в гостиной. Денег на дизайнера не было, но чистота и порядок царили везде. Сама Людмила признала: «Мама, тут так тепло». Я поверила.
Но затем явилась Его мать — Валентина Игнатьевна. Женщина с громким голосом, властным взглядом и манерами генерала. Она сразу заявила:
— Галина Сергеевна, а когда планируете нормальный ремонт? Молодёжи нужен современный стиль!
Я попыталась возразить, что всё в хорошем состоянии, но она фыркнула:
— Какие-то совковые обои! Кухня — как в коммуналке. Это же прошлый век!
Сдерживая дрожь в голосе, спросила:
— Если вас не устраивает, может, поможете деньгами?
На что она язвительно парировала:
— В чужую берлогу вкладываться? Не на мой век хватит.
Я стиснула зубы. Горько. Невыносимо горько. Но промолчала — ради дочери. Чтобы не портить им жизнь. Не хотела быть навязчивой свекровью. Переехала к маме. Не звонила первой, не приходила без спроса. Уважала их границы. Думала — пусть строят свой мир. Я всегда рядом, если позовут.
Но «позвать» меня забыли.
Перед Рождеством накупила гостинцев. Взяла лишнего — вдруг детям пригодится? Сумки рвали плечи, пальцы немели. Телефон где-то в сумке, доставать неудобно. Решила — заскочу на минуту, я ведь мать. Разве это преступление?
Вошла. Дверь была приоткрыта. На кухне сидела Валентина Игнатьевна, пила кофе, листала кулинарную книгу. Рядом — список гостей на праздник. Я замерла.
— Вы… уже всё подготовили? — прошептала.
Она посмотрела сквозь меня:
— А вы разве не в курсе? Мы с Людой и Димой празднуем здесь. Соберутся все родные…
Все. Кроме меня. И моей старушки-матери.
Что-то хрустнуло в груди. Я подарила им дом. Ушла без споров, без упрёков. Не лезла, не требовала благодарности. И что взамен? Даже на порог не пустили. На первый семейный праздник. Будто я призрак.
Вышла молча. Поставила пакеты у лифта. Пошла обратно по колючему снегу. Меня не окликнули. Не перезвонили. Даже не поинтересовались, куда я делась.
Не знаю, как дышать с этой болью. Как простить. Как находить радость, когда внутри пустота. За что? Я отдала последнее. Всё, чем жила. А в ответ — ледяное молчание. Мне не нужно спасибо. Хочу лишь одного — не быть чужой.
Скажите… а вы смогли бы забыть?
