Обувь отца — и мальчик, который решил её примерить
Тишину утра в старом доме на окраине Екатеринбурга нарушали лишь редкие звуки — шорох страниц, когда Павел перелистывал книгу, да лёгкий звон ложки в чашке с чаем. Но внезапно в коридоре раздалось шарканье, булькающий звук и сдавленное детское «блин» — видно, подслушанное у взрослых.
Павел выглянул и застыл. В коридоре стоял его внук, Егор.
Маленький, с вихрастой чёлкой, в пижаме с танками, он сосредоточенно пытался сделать шаг… в потрёпанных кирзовых сапогах, которые обычно пылились у двери. Сапогах, которые Егор упорно называл «папиными». Хотя папы, Дмитрия, не было уже полгода — он уехал на вахту в Сибирь, оставив семью ждать.
— Егор, ты что задумал? — тихо спросил Павел, боясь вспугнуть эту хрупкую сцену.
Мальчик не обернулся, уставившись на свои ноги.
— Хочу понять, каково это — быть большим, — пробурчал он, осторожно перенося вес. Один сапог съехал, Егор сердито крякнул, поднял его и снова засунул в него ногу.
Павел присел на табурет у стены, чувствуя, как в груди теплеет. Он знал: сейчас не надо вмешиваться. Порой детям важно примерить чужое, чтобы осознать себя.
— Думаешь, взрослым просто? — спросил он после паузы, стараясь не сбить Егора с толку.
Тот кивнул, не отрывая взгляда от сапог.
— Папа и ты всё умеете. И вам никто не указывает.
Павел усмехнулся, но в этой усмешке была тоска. Он вспомнил, как сам в детстве натянул дедовы валенки — жёсткие, не по размеру, пропахшие дымом. Тогда казалось, что в них он станет крепче, мудрее, почти неуязвимым. Но уже через шаг понял — каблук скользит, ступни болтаются, каждый шаг даётся с трудом.
— А знаешь, — начал Павел, — в этих сапогах твой отец впервые поехал на заработки. Они старые, но он их не выкинул. Говорил, что в них началась его взрослая дорога.
Егор замолчал, разглядывая сапоги. Его глаза, слишком серьёзные для восьмилетнего, блестели интересом и чем-то ещё — будто он пытался разгадать в потёртой коже следы отцовской жизни.
— Всё равно хочу пройтись, — упрямо сказал он. — Чтобы тоже начать.
— Ненадолго, — мягко ответил Павел. — Потом вернёшься в свои тапки. Взрослым успеешь стать.
Егор кивнул и, пошатываясь, сделал ещё шаг. Лицо его напряглось, каждый шаг — будто через силу. В движениях читалась решимость, словно он шёл не по коридору, а по незримому пути в завтра.
Павел смотрел на внука, и в душе поднималось что-то тёплое и тяжёлое. Быть взрослым — не про сапоги, не про строгий пиджак и не про знание всех ответов. Это про то, как вставать на работу, даже если тело ноет от усталости. Про то, как молчать, когда хочется кричать. Про то, как держать удар, чтобы близкие не падали.
Но всё начинается вот так — с мальчишки, который надевает отцовские сапоги и делает первый, неуверенный шаг в мир, пока ещё слишком огромЕгор споткнулся, но поднялся, вытер ладонью нос и упрямо шагнул дальше — маленький человек в больших сапогах, нащупывающий свою дорогу.