Отец, отдай квартиру — ты уже своё отжил. После его ответа дочь бросила три слова и грохнула дверью.
Сергей Иванович похоронил жену всего полгода назад. С ней ушла последняя ниточка, связывавшая его с жизнью. Он всё ещё ходил на работу — не из-за денег, а чтобы не сойти с ума от пустоты. Работа стала якорем, единственным, что удерживало его от падения. В привычной суете он находил спасение, хоть и ненадолго. Вечерами бродил по улицам, не решаясь вернуться в квартиру, где теперь поселилась вечная тишина. Дом, когда-то наполненный голосами, превратился в гулкую пустоту.
Дети — дочь и сын — навещали его редко. С каждым месяцем — всё реже. Потом и вовсе перестали. Казалось, смерть матери стёрла последнее, что их объединяло. Сергей Иванович боялся одиночества, но ещё больше — осознания, что стал для них обузой.
Иногда он ловил себя на том, что всматривался в лица прохожих, ища знакомые черты. Может, кто-то улыбнётся, позовёт, обнимет. Но люди проходили мимо. И сердце ныло всё сильнее — будто кто-то медленно вырывал его из груди.
А потом пришла она — Алина. Не с теплом, не с заботой. С холодным расчётом во взгляде. Её визиты давно стали формальностью, и каждый раз разговор сводился к одному — к квартире. В этот раз она не стала ходить вокруг да около.
— Пап, хватит упрямиться. Четыре комнаты — это слишком для одного. Продай, купи себе однокомнатную. Остальные деньги отдай мне — у нас ипотека, детям тесно.
Он молчал. Пальцы непроизвольно сжимались в кулаки.
— Алина, это наш с матерью дом… Я не могу просто так… — голос задрожал.
Дочь резко вскочила со стула.
— Ты своё отжил, папа. Подумай хоть раз о нас, — её слова резали, как лезвие.
— А ты подумай, когда ещё зайдёшь? — прошептал он.
Она уже была в прихожей. Обернулась и бросила:
— После твоих похорон.
Дверь захлопнулась. Глухой удар отозвался эхом в пустых комнатах. Сергей Иванович сидел, будто парализованный. Потом, с трудом взяв телефон, набрал сына.
— Денис, поговори со мной. Она приходила… опять про квартиру… Я не хочу её продавать, — голос предательски дрожал.
На том конце провода раздался тяжёлый вздох.
— Пап, ну что ты тянёшь? Тебе одному столько не нужно. Да и мне не помешали бы деньги — хочу машину новую взять. Не будь жадиной.
— А ты когда приедешь? — в голосе прозвучала последняя надежда.
— Если квартиру продашь — приеду.
Он не стал слушать дальше. Отключился. Надел пальто и вышел. Грудь давило, будто огромный камень лежал на сердце. Он шёл, не видя дороги, пока не наткнулся на скамейку у озера. Сел. Голова тяжело опустилась на руки. Сердце билось медленно, с трудом. Потом… остановилось.
Сергей Иванович умер в одиночестве. Под хмурым небом, среди чужих людей, с мёртвым телефоном в кармане. Его никто не ждал. Не искал. Не любил. Сердце не выдержало не предательства — безразличия. Он был нужен только как владелец жилплощади.
А на следующий день дверь квартиры снова распахнулась. Вошла Алина — с ключами в руке. Без слёз, только с жадным блеском в глазах. И Денис — с новенькой иномаркой под окнами. В комнатах пахло пылью и забытьём. А на столе — старая фотография. Где они все вместе. С матерью. С отцом. Счастливые.
Но счастье уходит. Особенно, если мерить его квадратными метрами…