**Мой дневник.**
В глухой деревне под Воронежом, где жизнь держалась на скудных урожаях да каторжной работе на стройках, жил вдовец Иван Петрович отец, чьё сердце было полно мечтаний о лучшей доле для дочерей. Сам он едва умел читать, выучившись грамоте у случайных учителей в молодости, и потому грезил лишь об одном: чтобы его двойняшки, Дашенька и Настенька, вырвались из нищеты благодаря учёбе.
Когда девочкам исполнилось десять, Иван принял решение, перевернувшее их судьбу. Продал всё, что имел: покосившуюся избу, крохотный огород и даже старенький велосипед единственное, что хоть как-то кормило семью, когда он возил товары на рынок. С жалкими сбережениями повёз дочерей в Москву, твёрдо решив дать им шанс.
Остался с ними, брался за любую работу: таскал кирпичи на стройках, разгружал ящики у торговых рядов, собирал макулатуру трудился без устали, лишь бы хватило на учебники и еду. Даже когда жил под мостом, укрываясь от дождя полиэтиленом, отдавал ужин девочкам, довольствуясь чёрствым хлебом. Руки его, исколотые и грубые, стирали их форму в ледяной воде, но он лишь шептал:
*”Пусть мне тяжело лишь бы у них было завтра.”*
А когда они плакали по матери, он, сжимая их в объятиях, бормотал сквозь слёзы:
*”Матерью я вам не стану зато буду всем остальным.”*
Годы лишений подкосили его. Однажды он рухнул на стройке, но, вспомнив горящие глаза Даши и Насти, поднялся, стиснув зубы. Никогда не показывал им усталость только улыбку. По вечерам, при тусклом свете лампы, корпел над их учебниками, разбирая слова по слогам, чтобы помочь с уроками. Если дочки болели, бежал через весь город к фельдшеру, тратил последние рубли на лекарства, влезал в долги лишь бы они не страдали.
Их успехи стали ему наградой. Девочки учились лучше всех, а он, хоть и еле сводил концы с концами, твердил:
*”Учитесь, родные. Ваше будущее моя единственная мечта.”*
Прошло двадцать пять лет. Иван, теперь седой и сгорбленный, с дрожащими руками, всё так же верил в них. Пока однажды, лежа на узкой койке в съёмной комнатушке, не услышал знакомые голоса и увидел их: сияющих, в безупречной лётной форме.
*”Пап, взяли они его за руки, мы хотим показать тебе кое-что.”*
Ошеломлённый, он последовал за ними сначала в машину, потом в аэропорт тот самый, у ржавых ворот которого когда-то говорил им, малышкам:
*”Если наденете эту форму я буду счастлив.”*
И вот он стоит перед огромным самолётом, обняв дочерей теперь пилотов «Аэрофлота». Слёзы катились по его морщинистым щекам.
*”Спасибо, папа, прошептали они. Твои жертвы не пропали даром. Теперь мы летаем.”*
Люди в аэропорту застыли, глядя на старика в стоптанных тапочках, которого вели под руки две гордые женщины. Позже Даша и Настя купили ему дом под Рязанью и учредили стипендию его имени для таких же девчонок из глубинки.
Зрение его ослабело, но улыбка стала ярче, чем ever. Он выпрямился, глядя, как его девочки, в блестящих погонах, ведут лайнер в небо.
Его история облетела страну. Бывший разнорабочий, штопавший их форму при коптилке, вырастил дочерей, покоряющих облака. И в итоге любовь вознесла его туда, куда он не смел и мечтать.
