Отец заметил синяк под глазом у дочери и набрал номер жизнь зятя была разрушена.
Марина стояла на пороге, встречая родителей с обычной дружелюбной улыбкой. Лишь один черно-синий глаз выдавал тему, которую она не хотела обсуждать.
«Мам, всё в порядке, не обращай внимания», быстро сказала она, заметив пристальный взгляд матери.
Елена Игоревна глубоко вздохнула. «Твоё дело, дочка. Живи как знаешь…»
Её отец даже не поздоровался с зятем. Медленно подошёл к окну и уставился в пустоту, будто не слышал, как дочь бормочет что-то про шкаф и темноту.
«Я просто… вчера споткнулась в темноте. Да ладно, мам, со мной и с Егором всё хорошо!»
Хорошо? Сама Марина отлично помнила, что было вчера. Егор, вечно злой, не просто орал на неё. Когда она осмелилась сказать, как устала от всего этого, он схватил её за воротник халата так сильно, что порвал ткань на груди.
«Что, шлюха, забыла, кому обязана тем, что жива и ни о чём не паришься?!» орал он, тряся её. «Забыла, как я тебя тащил обратно из кабаков, когда ты убегала от меня к тому Диме? Забыла, кто тебя любил, дурочка? Носил на руках!»
А потом сильный удар. По-настоящему, по-мужски. В глазах посыпались звёзды, потом накатила боль… А Егор всё орал что-то похабное.
«Да, дочка, поняла. Шкаф… темнота», пробормотала мать, хотя прекрасно знала, что произошло.
И чувствовала себя виноватой. Это она заставила Марину выйти за Егора! Это она отвадила от дочери Димку, решив, что он плохая компания.
«И шкаф у тебя, дочка, судя по всему, с кулаками», выразительно сказала Елена Игоревна, бросая взгляд на зятя.
Иван Михайлович так и не отошёл от окна. Вышел на балкон курить. В отличие от жены, он никогда не поддерживал Егора. Тот казался ему… пустым. Эгоистичным и никчёмным. Да, из богатой семьи квартира, машина, связи, перспективы. Но внутри гниль.
И теперь эта гниль вылезла наружу синяк под глазом дочери.
Конечно, Иван Михайлович мог схватить зятя за лацканы и вмазать ему по первое число. Но это лишь раздуло бы скандал. Да он и не хотел. Еле сдержался… Поэтому вышел на балкон.
Он знал: решит эту проблему иначе. И уже понимал как.
Долго говорил по телефону, стоя на этом балконе…
Тем временем Марина купила матери кофе, и они болтали ни о чём. Через полчаса родители ушли.
Егор, ожидавший упрёков и скандала, наконец расслабился. Развалился на диване, открыл пиво и даже усмехнулся. В его голове молчание родителей означало согласие. Семья есть семья, а синяки дело житейское. Никто не полезет не в своё дело. Точно!
«Вот видишь, Маринка, я же говорил всё утрясётся!» протянул он, довольный. «Родители у тебя адекватные, не то что ты… Вчера сама нарывалась! Ну погуляли, выпили и что такого?»
Сделал глоток пива и потянулся за чипсами.
Радость длилась недолго.
Не прошло и получаса, как в дверь постучали. Не позвонили постучали. Твёрдо и уверенно. Этот стук заставил Егора поставить банку на стол и замереть.
Подошёл к двери, глянул в глазок… и побледнел.
На пороге стоял Дима. Его соперник. Бывший Маринкин ухажёр. Тот самый, который чуть не женился на ней, но отпустил. Красивый, высокий, уверенный. В дорогом пальто и с той самой ухмылкой, от которой женщины вздрагивают, а мужчины хотят дать в зубы.
«Тебе чего?» прошипел Егор, приоткрыв дверь ровно настолько, чтобы показать раздражение, но не впустить.
«Отойди», спокойно сказал Дима и просто толкнул Егора плечом.
Тот отлетел, как тряпичная кукла.
Марина вскочила с дивана, глаза круглые.
Дима…
«Собирайся, давай», коротко бросил он. «Хочешь ко мне. Хочешь к родителям. Но зачем тебе этот банкрот?»
«Кого ты банкротом назвал, мудак?!» взорвался Егор, но так и остался стоять в углу, будто приклеенный.
У него были причины бояться Димы.
«Я тебе звонил, Егорушка. Лично», усмехнулся Дима. «Не лез, не встревал в твою жизнь. Но когда отец Марины адекватный мужик, кстати позвонил и сказал, что ты её бьёшь… Тогда я просто забрал эстафету.»
«О чём… о чём ты?!» хрипел Егор.
«Ну, не совсем вот так, конечно», снова усмехнулся Дима. «Просто помещение, которое ты арендуешь под свой клуб, принадлежит моему другу. Очень хорошему другу. В общем, тебе придёт уведомление об отказе в продлении аренды. Понял? Оно уже на твоём столе.»
Егор съёжился, будто его ударили.
«Плюс я подсчитал долг за полгода. Помнишь, тебе говорили: аренда может вырасти, когда клуб начнёт приносить прибыль? Ну так она выросла полгода назад. А уведомление всё это время лежало у тебя на столе ты просто не читал. А мы с Мишкой молчали, ждали, пока долг вырастет. Плюс штрафы, проценты… Улавливаешь? Теперь у тебя официальный долг. Большой и неприятный. Назвать сумму?»
Дима наклонился к Егору:
«И я знаю, что у тебя нет ни копейки, чтобы его погасить. Меньше надо было бухать с шлюхами.»
Егор обмяк в кресле, как выжатый лимон.
«Это… это подстава!» забормотал он, тараща глаза. «Ты… ты подбросил мне эти бумаги!»
«Думай что хочешь», пожал плечами Дима. «Можешь даже в суд подать. Но твой адвокат, как видишь, уволился. Или ты его уволил? Кто теперь тебя защитит? Твой бармен с пирсингом в носу?»
Егор хотел что-то сказать, но только открыл рот.
«Марина, пошли. Вещи брать не надо. Всё куплю новое. А то, что здесь… тебя не достойно. Одни базарные тряпки.»
«Дима, подожди,» растерян
