Если бы мне когда-то сказали, что мою семью длиною в пятнадцать лет погубит… свёкла, я счёл бы это глупой шуткой. Но судьба, как известно, любит подбрасывать горькие сюрпризы. Теперь я сижу в опустевшей трёшке, пытаясь осмыслить, где свернул не туда. Где-то в ЗАГСе пылятся бумаги с формулировкой «утрата духовной близости», а корень зла — мой отказ ехать с женой к тёще в деревню Покровское полоть грядки.
Честно — я не бездельник. С шестнадцати крутился как белка в колесе: грузчиком, курьером, ночным уборщиком. Когда познакомился со Светланой, ей едва исполнилось семнадцать. Я, на два года старше, уже заканчивал техникум. Она росла с матерью-одиночкой, и мне захотелось стать для неё опорой. Носил учебники, чинил сломанный холодильник, месяцами копил на её день рождения — крохотную золотую серёжку.
Поженились, появились дети — Артём и Полина. Сначала съёмная хрущёвка, потом ипотека в новостройке. Жили скромно, но душа в душу. Я трудился менеджером, Светлана подрабатывала бухгалтером. Казалось, мы — монолит. Пока не скончалась бабушка жены, оставив тёще старый дом под Воронежем.
С тех пор каждые выходные — марш-бросок «на подмогу». Сначала воспринял спокойно: природа, шашлыки. Но когда субботние выезды превратились в каторгу — лопата, ведро, вечная прополка под палящим солнцем — зароптал. «Давай через неделю? — уговаривал я. — Спина гудит, да и бензин нынче по 58 рублей». Тёща же встречала кислой миной: «Современные мужики изнеженные! Вон, сосед Игнат грядки с компрессом на пояснице копает — не нюнится!»
Работа моя — сплошной аврал: планы, претензии клиентов, сверхурочные. Мечтал в выходные выспаться, сводить детей в аквапарк. Но Светлана будто оглохла: «Хозяйство важнее! Ты же глава семьи!» А когда в прошлую субботу я наотрез отказался ехать — мол, дешевле купить овощей в «Пятёрочке», чем тратить пять тысяч на бензин — грянул гром.
«Ты изменился, — сказала жена. — Нет у нас больше общего». Пятнадцать лет рука об руку: переезды, колики у дочки, операция у сына, три года выплат по кредиту. Общий быт, общие мечты, даже попугая Яшу вместе выхаживали. И всё рассыпалось из-за паршивой свёклы?
Где логика? Разве воспитание детей — не общее дело? Ремонт, когда я ночами плитку клал, — не совместный труд? Или «общее» теперь только там, где надо гнуть спину на тёщином участке?
Не знаю, как быть. Юрист твердит: «При разводе останетесь с детьми пополам». Но я не хочу делить — хочу вернуть. Хотя… Стоит ли спасать то, где твои границы — пустой звук? Где семья — это не союз, а бессрочная повинность?
Может, я эгоист? Но почему тогда эта «жертвенность» должна быть односторонней? Почему моя усталость — каприз, а её упрямство — священная корова?
Больно. Как будто топором по живому.
