Мы с мужем отказывали себе во всём, лишь бы нашим дочкам жилось хорошо. Разве я заслужила такое равнодушие от родных детей?
Когда наши девочки выросли, мы с покойным Александром впервые позволили себе отдохнуть. Думали, наконец-то вздохнём свободнее, но стало только тяжелее. Вся их юность прошла в лишениях. Александр работал слесарем на заводе, я фасовщицей в магазине. Зарплаты хватало лишь на самое необходимое.
Я помню, как радовалась, когда удавалось купить им что-то новенькое, чтобы не краснеть перед другими мамами. У нас не было ни новых вещей, ни поездок на море, но зато дочки щеголяли в красивых платьях. Мы гордились этим. Я верила, что они когда-нибудь поймут, как мы старались.
Когда они поступили в институт, расходы выросли. Нужно было оплачивать комнату в общежитии, собирать им еду. Мы снова экономили на всём, откладывали каждую копейку, чтобы им хватало. Жили одной надеждой — лишь бы у них всё получилось.
Вскоре дочки вышли замуж, одна за другой. Счастье длилось недолго — обе почти сразу забеременели. Сначала я плакала от радости, потом от страха: кто будет сидеть с внуками? Дочки сказали в один голос: «Дети ещё маленькие, в садик рано». И попросили моей помощи.
Я уже была на пенсии, но подрабатывала уборщицей в поликлинике. Мы с Александром обсудили — он решил остаться на работе, а я займусь внуками. Так начался новый круг: кормление, пелёнки, бессонные ночи, мультики.
Прошло несколько лет. Зятья открыли бизнес, деньги пошли. Мы радовались за них — семья, достаток. А то, что нам иногда приходилось подкидывать на продукты — ничего, мы привыкли.
А потом случилось страшное. Мой Саша ушёл на работу и не вернулся. Инфаркт. Прямо у проходной. Врачи не успели. Мой самый близкий человек, моя опора — его не стало. Мы прожили вместе 43 года. После его ухода мир потерял краски.
Дочки, конечно, поплакали. Побыли со мной на похоронах. А потом забрали детей и сказали:
— Мам, теперь они пойдут в садик, ты отдохни.
И я осталась одна. В квартире — гробовая тишина. Ни шагов, ни голоса Саши, ни внуков. А потом поняла: на пенсию не выжить. Квартплата, лекарства, еда — цены кусаются. Я молчала, терпела. Но однажды, когда они заглянули, не выдержала:
— Девочки, если бы помогали хотя бы с коммуналкой, я бы лекарства купила…
Старшая сразу вспыхнула:
— Мам, ну что ты! У нас самих денег кот наплакал!
Младшая молча уткнулась в телефон. А потом они просто пропали. Перестали звонить. Будто я совершила преступление, попросив помощи.
И я думаю: неужели я этого заслужила? Неужели можно так легко забыть тех, кто отдал за тебя всё? Неужели моя старость — это нищета, болезни и одиночество?
Я всё ещё верю, что они очнутся, что не всё потеряно. Но каждый день без них — как нож в сердце. Разве ради этого мы с мужем жили, терпели, отказывали себе во всём? Неужели это и есть вся благодарность?
