Дверь приоткрыта
Когда Светлана вернулась из магазина, дверь в квартиру была чуть приоткрыта. Не настежь, не распахнута — просто не до конца закрыта. Щель между дверью и косяком выглядела так, будто её специально оставили — аккуратно, почти бережно. Как будто кто-то зашёл, осмотрелся, задержался на мгновение — и вышел, не решив остаться. Или, может, всё ещё был внутри.
Пакеты с продуктами она поставила на пол и застыла. Сердце стучало тихо, но часто. Ни звуков, ни шагов. Только тишина и лёгкий сквозняк, шевелящий край коврика в прихожей. И ещё — едва уловимый запах чего-то чужого. Табак? Или просто отголоски улицы? Она принюхалась, но воздух снова стал привычным.
Последние три года она жила одна. После того как Дмитрий ушёл — сначала на съёмную квартиру, потом в Питер, потом в другую жизнь. Он писал ей два раза. В первый раз — чтобы забрать свитер, во второй — чтобы сообщить, что женился. Светлана не отвечала. Не из-за обиды. Просто не знала, что сказать, когда тебя больше не спрашивают. Да и внутри уже всё выровнялось — осталась лишь спокойная, чуть грустная пустота, как замёрзшее окно: вроде следы есть, но не разобрать — чьи.
Она медленно вошла, осмотрела коридор. Всё на месте. Пальто на вешалке. Зонт в углу. Письма на полке. Ни намёка на чужое присутствие, ни сдвинутой обуви, ни смятого коврика. Всё — как всегда, и всё — не так. Она закрыла дверь, повернула ключ, нажала кнопку сигнализации. Мигание зелёной лампочки слегка успокоило. Хотя, если бы кто-то хотел — уже бы скрылся. И всё же — осталось ощущение, будто за спиной тихо эхом отдаётся чьё-то дыхание.
На кухне всё было так, как она оставила утром. Плита выключена. Чашка в раковине. Книга на подоконнике, раскрытая на середине. На странице — залом. Она точно помнила, что положила закладку. Но, может, ошиблась. А может, кто-то листал. Или просто пролистал. В воздухе что-то изменилось. Как будто его кто-то сдвинул. Как будто кто-то прошёл сквозь комнату и исчез, оставив после себя лёгкую пустоту. Не страх — скорее отпечаток чужого присутствия.
Она вернулась в прихожую и только тогда заметила: на тумбочке лежала старая фотография. Не в рамке — просто снимок. Слегка выцветший, с загнутым уголком. Светлана наклонилась. Это было фото, которое она давно убрала в ящик. Она и Дмитрий. Лет десять назад. Он обнимает её сзади, а она смеётся. Снимали друзья на пикнике. Тогда всё казалось нерушимым, почти вечным. Теперь же — будто вырезанным из другой жизни. И кто-то положил его сюда не просто так.
Фото лежало ровно. Само не могло выпасть. Кто-то достал его. Посмотрел. Оставил. И ушёл. Или не ушёл? Светлана огляделась, прислушалась, будто в стенах застыло эхо его шагов. Это фото она спрятала не из-за злости — просто больше не могла на него смотреть. А теперь оно лежало на виду, как намёк. Или как просьба.
Она села на диван, взяла телефон. Проверила звонки — ничего. Сообщения — тоже пусто. Ни от него, ни от кого. Только уведомления от банка и доставки. Сухие, бездушные строки, в которых не было ни одного живого слова.
Она встала, закрыла балконную дверь — ветер всё ещё гулял по квартире. Шевелил штору, тихо, будто лаская её. Вечер постепенно перетекал в ночь. И вдруг — тишину разрезал звонок в дверь. Один раз. Чётко. Будто кто-то знал наверняка, что она услышит.
Светлана подошла, заглянула в глазок. Никого. Пустая лестничная площадка, тусклый свет лампочки под потолком. Только на коврике у двери лежал свёрнутый плед. Их общий. Синий, с белыми полосками. Он выглядел почти новым, хотя они брали его в походы, стелили на траву, сушили на верёвке у бабушки в деревне. Она помнила его запах, его мягкую шершавость. Помнила, как они укрывались им в палатке. Как в последний раз стирали его вместе, спорили из-за порошка, а потом смеялись над этой глупостью.
На пледе лежала записка. Всего три слова:
**«Прости, не смог».**
Бумага была сложена небрежно, будто второпях. Почерк — его. Узнала сразу, по этим угловатым «р» и сползающим «к». Как будто он пришёл, стоял здесь, но не решился позвонить снова. Или знал, что она поймёт и так.
Она постояла, смотрела на дверь, на плед, на свои дрожащие пальцы. В голове мелькали обрывки: как он уходил, как ключ звякнул о железную миску в прихожей, как она потом боялась тишины. Потом взяла плед, занесла внутрь и развернула. Внутри лежал ключ. Её старый ключ, который он когда-то не вернул. Простой, гладкий, с царапиной у основания — она помнила её, как шрам на чём-то общем.
Светлана выключила сигнализацию. Положила ключ обратно в плед. Сидела, глядя на него, будто на что-то недоговорённое. А потом подошла к двери и медленно, почти беззвучно, снова приоткрыла её.
На всякий случай. Или на случай, что ещё что-то возможно.
