Схватила у мамы дубль ключей, когда вёшла в кровать, где она спала
Мамка просто устала, Василиса! Ты из мухи слона делаешь. Ну, пожилая женщина прилегла отдохнуть, в чём тут преступление? Она же не чужая, а моя мать! голос Ивана поднимался к фальцету, он метался по кухне, то за спинку стула, то за холодильник, будто ищет там поддержку.
Василиса стояла у окна, схрестив руки на груди. Её бросала дрожь, которую она пыталась спрятать. В памяти всё ещё крутилось то, что она увидела час назад: вернувшись с работы раньше изза мигрени, открывает дверь спальни и видит матьтещу, Галина Петровна, раскинувшуюся на их двуспальной кровати в нижнем белье, сладко посапывающую, обнявшую её подушку. На тумбочке стояла недопитая чашка чая и крошки печенья, рассыпанные по дорогому атласному постельному белью.
Иван, ты меня слышишь? шептала Василиса, но в голосе звучала сталь. Она лежала в нашей постели, в нижнем белье, ела печенье, хотя мы её ни к чему не приглашали. Пришла без звонка, открыла дверь своим ключом и устроила себе сиесту. Ты считаешь это нормой?
У неё, наверное, давление скачет! защищался муж, но в глазах уже появилось растерянность. Она пришла с рынка, тяжёлые сумки, захотела попить воды, стало плохо. Куда ей было деваться? На коврике в прихожей лежать?
У нас же есть гостиная с мягким диваном! Почему она не легла туда? Почему в нашу личную зону, куда даже коту не пускаю, и раздеться решилась? Если плохо, обычно вызывают скорую, а не устраивают «стриптиз» в чужой кровати.
Тут дверь ванной резко открылась, и оттуда вышла Галина Петровна, уже одетая, с поправленной прической, в халате, который, кстати, принадлежал Василисе. Халат свисал ей на руке.
Я всё слышу! провозгласила она, проходя к кухонному столу и заняв «своё» место. И мне, признаюсь, горько. Я к вам со всей душой, а в ответ получаю черную неблагодарность.
Василиса повернулась к теще, голова всё ещё гудела, но злость действовала сильнее любого анальгетика.
Галина Петровна, что вы называете «заботой»? Входить без спроса, когда нас нет? Или спать в нашей кровати?
Свекровь сузила губы, бросив взгляд на сына в поисках поддержки.
Иван, посмотри на неё. Она меня монстром изображает. Я шла мимо, решила зайти, полью цветы, а у Марии (вот так её звали раньше) герань вянут. Вошла, глаза закружились, голова пошатнулась. В спальню зашла прохладнее, кондиционер, решила прилечь минутку. Раздеться жутко же жарко! Платье не помять хотела, ведь оно выходное.
А печенье? уточнила Василиса. Оно тоже от давления помогает?
Печенье нашла в вашем шкафу! Сахар упал, надо поднять! Не крошку хлеба меня, а хлебный кусок мне! Я вашему мужу жизнь подарила, значит, чашку чая в его доме имею право.
В его доме, эхом повторила Василиса. Вы забываете, что дом наш общий, ипотеку платим вместе, правила устанавливаем мы.
Василиса подошла к столу и протянула ладонь.
Ключи.
В кухне повисла гудящая тишина. Иван замер у холодильника, а Галина Петровна поняла, что её лицо покрывается красными пятнами.
Что? переспросила она.
Верните дубликат наших ключей. Прямо сейчас.
Ты с ума сошла! взвизгнула свекровь. Иван! Ты позволяешь ей так со мной обращаться? Я мать! А если пожар? Потоп? Ключи у матери всегда должны быть! Это закон безопасности!
Мы справимся сами, отрезала Василиса. Вы нарушили наши границы, использовали ключи не в экстренных случаях, а чтобы хозяйничать в нашем отсутствии. Я больше вам не доверяю. Ключи на стол.
Не дам! схватила она сумку на табурете. Это мой сын, его дом, и я буду приходить, когда захочу! Оставь меня! Иван, помоги!
Иван покраснел, то на жену, то на мать, которая уже искала в сумке корвалол.
Василиса, может, не так резко? пробормотал он. Мама поняла, больше не будет… Ошиблась, кто не ошибается. Ключи не так уж и удобны, если их потерять
Если ты сейчас не поддержишь меня, Иван, шепнула она, вызывая у мужа мурашки по спине, то завтра я поменяю замки, а послезавтра подам на развод. Я не нанималась жить в проходном дворе. Хочу знать, что в моей постели никто не спит, никто не ест из моей посуды и не роется в моих вещах. Выбирай: будь мужчинойхозяином или маминым сыночком без меня.
Иван взглянул на мать. Галина Петровна стояла с флакончиком лекарства, ожидая, что сын вновь встанет на её сторону.
Но Иван вспомнил, как неделю назад мама «наводила порядок» в его документах и выбросила важный чек, как переставляла мебель в гостиной по фэншуй, пока они в отпуске, и как тогда Василиса плакала от бессилия.
Мам, сказал он, отдай ключи.
Что?! шипнула она. Ты меня выгоняешь? Родную мать? Изза этой истерии?
Мам, ты перебарщиваешь. Спать в нашей кровати слишком. Василиса права. Это наш дом. Отдай ключи, пожалуйста, не доводи до конфликта.
Свекровь, глядя на сына, медленно достала из сумки связку ключей с брелокомзайчиком и бросила их на стол. Брелок звякнул жалобно.
Подавитесь! вырвалась она. Мои ноги здесь больше не будут! Вы забыли мать, заменили на тряпки! Когда я умру, не приходите к моей могиле, ваши лицемерные слёзы мне не нужны!
Она схватила сумку, гордо подняла подбородок и вырвалась из кухни, хлопнув входную дверь так, что штукатурка от отлётов сорвалась.
Василиса выдохнула, опустилась на стул, мигрень снова врывалась.
Ты довольна? пробормотал Иван, не глядя на неё. Теперь ей придётся вызвать скорую. Я виноват.
Ты не виноват, а спокоен, ответила Василиса, пряча ключи в карман. И я тоже спокоюсь. Спасибо, Иван. Я знаю, как тебе тяжело.
Трудно не слово. Она теперь полгода меня не даст спокойно жить, будет звонить и ругаться.
Переживём, сказала она, обняв его сзади. Теперь у нас настоящий дом, только наш.
Но Василиса знала, что Галина Петровна не сдалась бы так легко. Возможно, у неё есть ещё один дубль.
На следующий день она взяла полуденный отгул, вызвала мастера и поменяла замок. Иван не знал об этом она решила сэкономить его нервы и рассказать позже. «Сломался замок, заедал, пришлось поменять», придумала она.
Три дня спустя, в субботу, пара проснулась в постели под странные звуки. Ктото пытался вставить ключ в замковую скважину входной двери: скрежет, недовольное бормотание, снова попытка, тишина, снова скрежет.
Василиса и Иван переглянулись.
Ты когото ждёшь? прошептал он.
Нет. А ты?
Нет.
Они тихо подошли к двери. В глазке было темно ктото закрыл его пальцем.
Что за дело! прозвучал из-за двери знакомый голос Галины Петровны. Заело? Не тот ключ? Да нет, тот с красной ленточкой
Василиса победно посмотрела на мужа, Иван побледнел.
Она сделала копию, пробормотала она. Знала, что я потребую ключи, и подготовилась.
За дверью зазвонил телефон.
Алло, Люда? крикнула мать, не стесняясь. Стою у ваших дверей! Хочу сюрприз: блины испекла, зайду, пока вы спите, накрою стол, сварю кофе. А ключ не подходит! Видать, вы сменили замок! Какой позор!
Иван закрыл лицо руками, прильнув к холодному металлу. Ему было стыдно.
Открывать будем? спросила Василиса.
Придётся, иначе она весь подъезд оторвёт.
Иван резко повернул защёлку и распахнул дверь. Галина Петровна, пытаясь подобрать «правильный угол», ввалилась в квартиру, едва удерживая баланс. В одной руке тарелка с блинами, в другой телефон и связка ключей.
О! Проснулись! не смутившись, воскликнула она. Вы уже меня слышали? Мы же замки сменили!
Сменили, мам, холодно ответил Иван. Специально, чтобы такие «сюрпризы» не случались.
Какие сюрпризы? прищурилась мать, играя невинность. Я же блины с творогом, твои любимые.
Мама, ты три дня назад кинула ключи, объявила, что твоих ног здесь не будет, а сегодня крадёшься с копией, чтобы проверить, работает ли запасной? Ты понимаешь, как это выглядит?
Я не утаила! Это старый комплект, нашла в зимнем пальто! И я не кралась! Хочу завтрак в постель!
Мы не хотим завтрак от тебя, мам. Мы хотим приватности. Ты врет, что отдала ключи, а сама пришла проверить.
Нужен ваш вариант! возмутилась свекровь, ставя блины на тумбочку в прихожей. Живите, как хотите, сыночек! Я к вам с добром, а вы
В этот момент на лестничную площадку вышла соседка, тётя Валя, любопытная и острая на язык. Видя сцену, она задержалась.
О, Галина! Что ты тут так шумишь? Я думала, ктото грабит.
Грабят, Валя! нашёпала она. Душу грабят! Сыну отняли, замки поменяли, а я ни в одну дверь не пущена! Блины принесла, а они от меня отвернулись!
Айяйяй, покачала головой тётя Валя, хитро щурясь. Слышала, как ты минут десять скрежетала ключами. Думала, воры, а ты сама «в гости» без звонка?
А что? Сын же!
Я к своей невестке не суйся. Молодые свои делишки. Может, они голые бегают, а я с блинами. Совесть иметь надо.
Галина Петровна покраснела. Теперь её жалобы уже не в тетку Люду, а в открытую улицу.
Да ну вас всех! махнула она. Дурдом какойто!
Она нажала кнопку лифта, гордо отвернувшись от сына и невестки.
Иван взял тарелку с блинами.
Мам, блины забери. Нам не надо.
Выкинь! крикнула она, заходя в лифт. Или собакам отдай! Для вас готовила, а вы
Двери лифта закрылись.
Иван и Василиса вернулись в квартиру, заперев её на новый, надёжный замок, где лишь два комплекта ключей.
Блины, кстати, пахнут вкусно, грустно усмехнулся Иван, ставя тарелку на кухню.
Их не будем есть, категорично ответила Василиса. Может, она туда слабительного подсыпала.
Иван рассмеялся, сначала тихо, потом громко, до слёз. Накопившееся напряжение вырвалось наружу.
Ты права. Давай я лучше пожарю яичницу. Сам, в нашем доме, без зрителей.
Давай, улыбнулась она, чувствуя, как мигрень уходит.
Они позавтракали вдвоём, обсуждая планы на выходные. Галина Петровна больше не звонила недели две. Иван сначала хотел позвонить, но Василиса его останавливала:
Дай ей время. Если ты первым позвонишь, она подумает, что победила, и всё начнётся заново. Правила теперь изменились навсегда.
Свекровь объявилась через месяц, позвонив Ивану на работу: нужна была помощь с доставкой кота к ветеринару. Иван помог, вернувшись домой спокойный.
Как прошло? спросила Василиса.
Нормально. Сначала молчала, потом, когда возвращались, попросила: «Передай Марии, что у меня рецепт засолки огурцов есть». это белый флаг?
Чай я ей куплю и банку огурцов возьму. Но ключи, Иван, ей больше не отдадим. Никогда.
Никогда, твёрдо подтвердил он. Комфорт жены и мой покой дороже маминых капризов. Цветы сами поливаем, если уедем, или автополив купим.
С тех пор в их доме воцарился мир. Галина Петровна продолжала давать непрошенные советы, но только по телефону или в заранее согласованные визиты. Она поняла, что дверь в жизнь сына теперь открывается лишь изнутри, а войти можно лишь постучав, а не врываясь с мнимой материнской заботой.
Василиса наконец расслабилась в своей квартире: сменила постельное бельё, купила новый халат и знала, что, вернувшись домой, её ждут тишина, порядок и неприкосновенность её маленького личного рая. Ведь границы не стены, а двери, через которые любят друг друга на безопасном расстоянии.
