15 июля
Я уже четырнадцать дней терплю, Сань, четырнадцать, записываю я в дневник этот свой отдых. Если этот обшарпанный дом, облезлый фасадом и треснутым умывальником, можно назвать словом «отдых».
И зачем мы вообще согласились?
Потому что мама просила. «Катюшке надо отдохнуть, у Катюшки жизнь сплошная борьба», передразнил Саня голосом мамы и переключил внимание обратно в телефон.
Сестра матери, Катя, у нас в семье всегда слыла болезненно страждущей. Имела она репутацию вечной бедняжки, которой все вокруг «должны»: то дело найди, то денег одолжи, то ребенку что-то купи.
Пихаю коленкой чемодан, крышка вздымается, молния рвется, край полотенца наружу вывалился вот и результат этих попыток сборов.
Со стороны «стены», сложенной из плохонькой фанеры (которая здесь считается несущей), доносится крик Мишка, шестилетний сын Кати, идет в разнос:
Не буду кашу! Не хочу! Дайте мне котлетки! орет, кажется, так, будто его живьем на кресле режут.
Тяжелый вздох, звон тарелки и прокуренный голос Кати:
Ну, будешь, мой хороший, за маму ложечку, давай.
Вер, сходи в магазин, купи ему этих котлет, видишь, бедняжку как расстроило, выдает она устало следом.
Я замер, прижав руки к чемодану. Вот так, Верочка у нее на посылках с утра до вечера.
Саня развалился на нашем шатком единственном стуле. Не собирается совсем: его рюкзак все лежит, не тронут.
Ты слышишь? кивнул я на перегородку. Опять по маме распоряжается.
«Вера, подай», «Вера, принеси» а та сейчас сорвется и побежит.
Не суетись, буркнул Саня. Терпи. Завтра уезжаем.
Я снимаю себя на край кровати, пружины стонут подо мной.
Все у тети Кати было непросто, но жалеть ее у меня не выходило не могу и все тут.
Катя, сестра мамы, из вечных бедных родственников, всегда вокруг нее кто-то виноват.
Первый ребенок умер маленьким В семье об этом говорили шепотом. Потом муж пить начал и быстро сгорел от этой привычки.
Сейчас она воспитывает двоих детей разных отцов, плюс восьмой по счету «суженый», да все в бабушкиной квартире; работать не любит считает, мир ее терпеть должен, а денег у Веры, у мамы, будто куры не клюют.
Я подхожу к окошку. Вид как всегда: мусорные баки и кусок стены с соседской куры.
Эту поездку придумала мама. «Проведи лето в семье, Кате надо помочь развеяться». Помочь значит оплатить путевки, купить продукты, готовить, пока Катя с новой подругой Тамарой разваливаются на лежаках.
Собирайся, Саня, говорю я ему тихо. На прощальный ужин идем, хоть выдохнем на людях.
***
Ресторан выбрали, понятно, не мы.
Катя заявила хочет шикарного.
Стол сдвинули из двух, чтоб вся наша «братия» уместилась.
Катя в блестящем платье, чуть не разошедшись по бокам, сидит центровой с Тамарой громкой женщиной, с перекрашенными волосами.
Молодой человек, орет Катя, даже не глядя в меню, нам шашлык, салаты, вино домашнее и еще что у вас вкусного найдется всего натащите!
Мама моя, Вера, сидит сбоку, устало, с тихой улыбкой. Кому тут отдых был не Вере точно: Мишка орет, Катя жалуется, Лиза, дочка Кати скучает.
Мам, возьми себе рыбу, шепчу я, ты ведь говорила
Не-не, дорого, я салатик, да чай, отмахнулась. Пусть Катька ест, ей тяжелее.
У меня сжалось внутри. Мишка, этот домашний царь, ложкой по тарелке крошит:
Корми! и рот открывает, даже не отрываясь от планшета.
Катя сразу картошку ему в рот пихнула:
Родной мой, кушай, сил набирайся.
Ему шесть лет, не выдерживаю я. Сам есть не пробовал?
Тишина за столом, Катя смотрит.
А тебя кто спрашивал, милый племянничек? Своих вырасти потом учи, ладно? У меня ребенок ранимый такой вот
Ему не Айпад нужен, а границы и правила, не выдержал я. Маленький «царь» вырастет сам потом мучиться будешь.
Господи, Катя, посмотри на него! не выдержала Тамара. «Психолог», тут у нас учится жизни щегол! Яйца курицу учат. Ты, мальчик, жизни не видел, зато поучать горазд.
Прекратить, мама дергает меня за рукав. Не порть людям вечер.
Вечер тянется как сон. Катя и Тамара орут про трудную женскую долю, соседи на отдыхе не такие, кто что сказал. Лиза в телефоне, Мишка по несколько раз вымогает мороженое.
Подали счет Катя охнула:
Ой, кошелек в номере! Верунь, заплати, ладно? Отдам как приеду.
Ха. Сценарий знаком до боли Мама достает карту.
***
Ночью возвращаемся в ледяной дом. Я сразу иду под душ хоть немного себя смыть этот скользкий осадок вечера.
Вода то кипяток, то ледяная.
Выбираюсь, собираю вещи хочу сбежать отсюда как из клетки.
И вдруг из кухни слышу шорохи, ссоры
Слыхала сегодняшнего? Тамара, сипло: Зажрался. Учить он нас собрался! Да если бы не Вера, коров пас бы а тут еще рот открывает.
Катя вздыхает в ответ
Ох, и трудно с ним Весь в свою линию: умный, правильный. Не как наша Лизка, та золотое сердце.
Вера разбаловала, вздыхает Тамара. Я бы ему давно задала. Мать ни во что не ставит вот что выходит
Я прям замираю, лбом к косяку. Жду ну вот сейчас мама скажет: «Прекратить!», хотя бы за меня заступится.
Молчание потом жалобный вздох, глоток чая и всё.
И тут я захожу громом. Дверь по стене, лицо у меня каменное.
Катя испуганная, в платье разошедшемся. Тамара с лицом пунцово-красным от злости. Мама голову в плечи.
Значит, я плохой сын, да? тихо и чётко.
А у нас тут Катя душа компании?
Катя хлопает глазами, а Тамара, встав, грозит кулаком:
Что, подслушивал, малец? Я тебе сейчас
Вы тут, орать на весь дом, не стесняетесь? отвечаю. Катя, тебе кусок в горле не лезет, когда за тебя мама в ресторане платит нормально проходит?
Неблагодарный! Мы к тебе как к родному, а ты? закричала Катя. Я же тебе почти как мать!
Я не деньгами тебя обвиняю, а тем, что у мамы на шее висишь! сорвался я. Всё детство мама за тебя горбатилась. То один мужик, то второй, то дети, то очередные выдуманные болезни. Она пашет, чтоб тебя в отпуск отправить, а ты ей за спиной гадости обсуждаешь?!
Да и твои дети отдельная песня. Лиза рот не закрывает и дерзит, а Мишка манипулирует всеми вокруг.
Катя вместо ответа глаза в пол, захлебывается.
Сынок! вскрикнула мама, подскакивая. Перестань! Хватит! Ты всё испортил. Мы же семья! Как ты можешь такие слова?!
Я аккуратно убираю мамину руку. Больше ничего не чувствую всё внутри сгорело дотла.
Мне не стыдно, мама. А вот тебе должно быть, что такое вот позволяешь говорить. Я твой сын, а ты слушаешь молча.
Разворачиваюсь, выхожу. Саня за мной следом.
Собираемся вместе на рассветном вокзале. За стенкой Катя голосит, а мама ее жалеет.
Мама ведь с ней останется, тихо говорит Саня, застегивая сумку.
Она выбрала, говорю я. Пусть теперь утешает.
***
С мамой до сих пор не разговариваем. Звонила «прощать готова, если перед Катей извинюсь».
Не надо нам такого прощения. Хватит наелись всем этим.
Если ей нравится стоять сестре на подтанцовке пусть. А нам и без всей родни хорошо.
Жить с внутренней свободой важнее, чем держаться за сомнительные узы. Вот что я понял и поздно, и вовремя.
