С тех давних пор, как Ольга вышла замуж, минуло немало лет. И с каждым годом между нами росла стена молчания. Казалось, она словно вымарала нас из своей жизни. Звонила всё реже, наведывалась ещё реже. А когда встречались, взгляд её был холодным и далёким.
В тот осенний вечер я долго собиралась с духом, чтобы позвонить. Мы с Владимиром собирались скромно отметить нашу тридцатилетнюю свадьбу — просто собрать семью, испечь пироги, посидеть за общим столом. Так хотелось тепла, смеха, родных голосов, пусть даже ненадолго…
— Алло? — наконец отозвалась Ольга, тяжело дыша.
— Олюшка, это мама. Ты опять в тренажёрном зале? Можешь поговорить?
— Нет, мам, машину Серёже мою.
— А почему ты?
— А кто же? На мойку везти — целых пятьсот рублей. Я ведь не из бархата.
— Ладно, родная… Хотела сказать — приезжайте с Серёжей в воскресенье. У нас с отцом годовщина. Посидим, поговорим…
— И что, вдруг решили отмечать? — фыркнула она. — Старость — не радость?
— Тридцать лет, Оля. Как не отметить?
— Извини, мам. Не получится. Друг Кольки женится — свадьба. У вас юбилеи ещё будут, а свадьба — раз в жизни.
Я сжала телефон, стараясь, чтобы голос не дрогнул. В груди уже клубилась обида.
— Жаль… А мы так ждали…
— Мы тоже, мам. Но людям отказывать неудобно. Не сердись, потом обязательно заедем.
— Хорошо, — тихо ответила я. — Позвоню твоему брату.
Иван тоже не смог — дела, встречи. Когда я опустила трубку, слёзы покатились сами собой. Как у ребёнка, у которого отняли пряник. Как у матери, которой больше не нужны.
— Татьяна, что случилось? — вошёл Владимир и увидел, как я сижу на кухне, уткнувшись в ладони.
— Ничего, Володя… Просто дети не приедут. А я, глупая, мечтала, чтобы все собрались…
— Ну хватит. Это наш день. Ты да я — и этого довольно.
Ночью я ворочалась, не находя покоя. Обида душила. Всё во мне кричало: «Почему? Разве мы мало сделали? Выучили, квартиру дали, помогали как могли… А теперь — чужие…»
— Таня, — шёпотом сказал Владимир, — у них своя дорога. А у тебя есть я. И я — здесь.
— А мне пусто, Володя… — прошептала я. — Ты на заводе целыми днями, а я одна…
Назавтра он вернулся раньше обычного. Улыбался.
— Что-то случилось?
Он достал из-за спины огромный букет ромашек.
— Это тебе. А завтра мы едем в деревню. На неделю. Только ты да я.
Изба стояла точно из сказки: бревенчатая, с крыльцом на озеро, вокруг — маки да васильки. Утром я проснулась от сладкого запаха — вся постель была в лепестках. По углам висели шары, а на зеркале было выведено: «С юбилеем, радость моя!»
Я не смогла сдержать слёз. А когда выглянула в окно — увидела Владимира с корзинкой в руках. Он открыл её, и оттуда раздалось тонкое «мяу». Рыжий пушистый комок смотрел на меня умными зелёными глазами.
— Ну что, возьмёшь нового домочадца? — ухмыльнулся он, будто мальчишка.
— Володя… Это самый счастливый день в моей жизни…
Мы прожили ту неделю, будто заново молодожёнами. Семь дней, а впечатлений — на всю жизнь. А когда вернулись — телефон раскалился от звонков.
— Мам! Где вы пропали?! Мы звонили, номера не отвечали!
— Спокойно, дочка. Мы с отцом отдыхали. Разве не имеем права пожить для себя?
— Конечно… Но ты даже не позвонила, мы волновались…
— Теперь твоя очередь волноваться. А мы с отцом решили — будем жить для себя.
— Для себя?! Мам, ты в своём уме?
— У нас с тобой отцом — вторая молодость. И сейчас нам не до вас.
Прошёл год. Мы с Владимиром живём иначе. Он ушёл с завода, денег стало меньше, зато счастья — больше. Дети стали чаще звонить, навещать. А мы глядим друг на друга и благодарим судьбу за то, что не дали себя растерять. Что вспомнили: главное в этой жизни — не они, а МЫ.