Был дождливый субботний утро, когда Сергей Морозов зашел в маленькое кафе на Чистых прудах с четырехлетней дочкой Аленкой. За окном монотонно стучал дождь, а в душе у Сергея было так же тихо и пусто.
Раньше он был человеком, который смеялся громко и жил ярко. IT-предприниматель, к тридцати ставший миллионером, у него было всё — успех, уважение и, главное, любовь. Его жена Катя была его миром. Ее смех наполнял их дом, а ее доброта согревала даже в самые трудные дни. Но два года назад ее забрала авария. В один миг краски жизни померкли.
С тех пор Сергей стал тихим. Не холодным — просто отстраненным. Единственное, что удерживало его на плаву, была эта малышка рядом.
Аленка была вылитая мама — такие же мягкие каштановые кудри, яркие карие глаза и эта забавная манера склонять голову, когда что-то ее интересовало. Она не осознавала до конца, что они потеряли, но по-своему помогала папе пережить горе.
Они устроились у окна, Сергей машинально взял меню. Аленка напротив тихонько напевала, болтая ногами.
И вдруг замолчала.
— Пап… — сказала она уверенно, но тихо. — Эта официантка — ну прямо как мама.
Сергей моргнул, будто не расслышал.
— Что, солнышко?
Она показала пальчиком через зал:
— Вон та.
Сергей обернулся.
И у него захватило дух.
В нескольких шагах стояла женщина — точная копия Кати.
Он уставился. Те же теплые глубокие глаза, тот же нежный овал лица, та же ямочка на щеке, которая появлялась только при искренней улыбке.
На секунду кафе исчезло. Звуки приглушились. В ушах стучало только сердце.
Так не бывает.
Катя погибла. Он опознал ее тело. Он организовал похороны.
Но эта женщина…
Она повернулась, встретилась с ним взглядом — и застыла.
В ту же секунду она резко развернулась и скрылась в подсобке.
Сергей сидел, словно парализованный.
Просто совпадение? Двойник? Но инстинкты кричали обратное.
— Посиди тут, ладно? — тихо сказал он Аленке и поднялся.
Она кивнула, удивленно наблюдая за ним.
Сергей быстрыми шагами пересек зал, не отрывая глаз от двери, в которую она исчезла. Но едва он протянул руку, как на пути встал бармен.
— Там только для персонала.
— Мне нужно поговорить с вашей официанткой. С той, что в черном хвостике и бежевой блузке. Это важно.
Бармен колебался, но скрылся за дверью.
Минуты тянулись мучительно долго.
Наконец дверь открылась.
Она вышла медленно, без улыбки. Вблизи сходство было еще поразительнее. Не только лицо — даже поза, наклон головы, тонкий шрам над бровью.
— Вы хотели что-то? — спросила она.
Голос был чуть ниже, но глаза… Это были глаза Кати.
— Извините… — Сергей запнулся. — Вы очень похожи на одну мою знакомую.
Она вежливо улыбнулась.
— Мне уже говорили.
— Вы случайно не знаете Екатерину Морозову?
Между бровей пробежала едва заметная тень.
— Нет. Извините.
Сергей достал визитку.
— Если вдруг вспомните что-то…
Но она не взяла.
— Всего доброго.
И ушла.
Но Сергей заметил, как дрожали ее пальцы. И как она прикусила губу — точь-в-точь как Катя, когда нервничала.
Всю ночь он не сомкнул глаз.
Сидел у кровати Аленки, слушал ее ровное дыхание, а в голове бушевал хаос.
Неужели Катя жива?
А если нет, почему та женщина так отреагировала?
Утром он нанял частного детектива.
— Мне нужна вся информация о женщине. Работает в кафе на Чистых прудах. Имя — Анна, фамилии нет. Но она — копия моей жены… которая, вроде как, погибла.
Через три дня детектив позвонил.
— Сергей, приготовься.
— Что нашел?
— Я поднял записи с камер. В той аварии за рулем была не твоя жена. А насчет Катерины… Ее официально не опознали. Предположили по сумочке, документам, одежде. Но стоматологические записи не совпали.
Сергей онемел.
— То есть…
— Ее настоящее имя — Екатерина Соколова. Она сменила его через полгода после аварии. Та официантка — твоя жена.
Мир перевернулся.
Она не погибла.
Она исчезла.
И позволила им с Аленкой думать, что ее нет.
На следующее утро Сергей вернулся в кафе — один.
Она увидела его, но не убежала.
Молча сняла фартук, кивнула ему и вышла во двор.
За кафе был маленький дворик с покосившейся скамейкой под старой березой. Там они сели.
— Я знала, что этот день наступит, — тихо сказала она.
Сергей смотрел на нее, впитывая каждую черту.
— Почему, Катя? Зачем ты позволила нам думать, что ты умерла?
Она сжала руки.
— Я не планировала. В тот день мы поменялись сменой с коллегой — у Аленки был жар. Авария случилась позже. Все решили, что это я. Та же сумка, то же пальто, те же документы.
— И ты не поправила их? — голос дрогнул.
— Сначала… я собиралась. Но когда увидела репортажи, как все меня оплакивают… что-то во мне сломалось. Впервые за годы я почувствовала себя невидимкой. Свободной. Без давления, без светских обязательств. Просто… ти
