Прежде чем уйти навсегда…
Иван вышел с вокзала на перрон, слегка пошатываясь под тяжестью огромной спортивной сумки с надписью «Puma» через плечо. На висках блестели капли пота. Он окинул взглядом платформу – вдоль стены тянулись скамейки, забитые пассажирами и встречающими. На одной из них сидел старик в потрёпанном пальто и кепке. К нему Иван и направился.
Скинув сумку на середину скамейки, он достал из кармана куртки смятый платок, вытер лицо и только потом присел, с облегчением вздохнув. Мимо с грохотом промчался скорый поезд, подняв вихрь тёплого воздуха, пахнущего мазутом и пылью. Ветер шевельнул короткие волосы Ивана.
Он проводил взглядом удаляющиеся вагоны, откинулся на спинку скамейки, положив руку на сумку. Вокруг снова заговорили – все замолкали, пока поезд проносился мимо.
*«Скорый поезд номер… прибывает… нумерация вагонов с головы состава…»* – бубнил динамик.
– Вы расслышали, какой поезд? – обернулся к Ивану старик.
Тот пожал плечами. Старик кивнул, глянул на часы.
– Третий раз объявляют, а его всё нет. Почему на вокзалах всегда так невнятно говорят?
Иван промолчал.
– А вы уезжаете? Сумка здоровая – сразу видно, – не отставал старик.
– Да вы прямо Шерлок Холмс, – фыркнул Иван. – А у вас вообще ничего нет – значит, встречаете.
– Верно. Сына жду, – с гордостью сказал старик.
– А я от сына уезжаю, – неожиданно для себя вырвалось у Ивана.
– Ну вот… Жизнь. – Старик вздохнул. – Бежите, значит. Только от себя не убежите – все проблемы с собой тащите. Он кивнул на сумку.
Иван нахмурился и отвернулся.
– Я вот тоже сбежал сорок лет назад. Сыну было одиннадцать. Не видел его с тех пор. Волнуюсь.
Голос у старика был спокойный – никакого волнения не чувствовалось.
– Да вы совсем не похожи на взволнованного, – пробурчал Иван.
– Волнуюсь. Просто в мои годы с эмоциями поосторожнее надо – от любой, радости или горя, запросто кони двинешь.
– Он что, за границей жил? – Иван вдруг обрадовался смене темы.
Сам он и не заметил, как из-за глупого замечания жены о позднем возвращении разгорелся скандал. Крики, обвинения… В конце Лена вдруг заявила, что он ей изменяет, хотя никаких поводов не было. Слово – не воробей…
Мог бы промолчать, посмеяться, но вместо этого схватил сумку, накидал туда что попало, хлопнул дверью и рванул на вокзал. И только сейчас, услышав про сына, вспомнил про Витю.
Голос старика вернул его к действительности.
– Жена у меня была золото – не красавица, но душа-человек. Никогда не думал, что могу с ума сойти и бросить её с сыном…
Иван понял – старик пытается ему что-то объяснить.
– Грыжа у меня прихватила. Давно мучила, а тут так скрутило, что хоть волком вой. Жена, Людка, вызвала скорую – меня сразу на операцию. Очнулся в палате, а ко мне эта… В белом халате, глаза голубые, как незабудки. Красотка – просто ангел. И звали её – Света.
Подошла, укол делать. Коснулась руки – меня аж затрясло. Влюбился как мальчишка. Перед выпиской не спал всю ночь – думал, как бы остаться, даже ногу сломать собирался.
Перед уходом признался ей. Думал, пошлёт. А она номер дала. Двух дней не выдержал – позвонил, пока жена на работе.
Встретил её у больницы с цветами, проводил домой. Не любовь это была, а дурь какая-то. Уже хотел завязать, как вдруг она забеременела.
Ну, думаю, судьба. Сын уже взрослый, а этот без отца? Пришёл домой, всё Людке выложил. Рыдала, конечно. Я тоже вещи собрал и ушёл к Свете.
Развёлся, но жениться на ней не успел – что-то пошло не так во время родов. Умерла. Родители её меня чуть не убили – винили во всём. Я и сам так думал. Дочку они забрали – даже не показали.
– А с сыном так и не виделись? Жена не простила? – спросил Иван.
– Нет. Разве такое прощают? Винил себя страшно. Жить не хотелось. На Север уехал – думал, хоть там сгину. Мечтал, как Людка на могилу придёт, плакать будет… Но не взяли меня ни мороз, ни водка. Деньги почти все им отсылал – самому не нужно было.
А она их назад пересылала. Раз даже записку вложила: «Замуж вышла». Накопил на Севере, купил квартиру в Туле. Сына не искал – стыдно было. А он сам меня нашёл… Написал недавно, что Людка умерла…
В динамике что-то затрещало, и снова объявили о прибытии поезда.
На этот раз состав действительно подкатил к платформе. Люди выходили, растворяясь в дверях вокзала. Старик встал, вытянул шею, но никто к нему не подходил. Поезд уехал. Он растерянно сел назад.
– Может, следующим приедет? – сказал Иван.
Он так увлёкся рассказом, что забыл, зачем здесь сам. Вспомнил, только когда услышал объявление о своём поезде – вторая платформа.
– Мой, – пробормотал он.
Вдруг старик замер. Иван увидел идущих к скамейке мужчину лет пятидесяти и полноватую женщину. Они остановились в паре шагов. Старик медленно поднялся, снял кепку, покрутил её в руках и надел снова.
*«Отец»*, – прочитал Иван по губам мужчины.
Люди спешили к вагонам. Мужчина подошёл к старику. Они стояли, глядя друг на друга. Иван понял, что тут лишний. Взял сумку и пошёл к поезду.
У вагона стояла проводница.
– Едете? Скоро отправление.
К ним подошёл взмыленный мужик, спрашивая номер вагона. Иван даже обрадовался – это отвлекло проводницу. Поправил сумку, развернулся и ушёл.
У выхода он достал билет, посмотрел на него и решительно смял, швырнув в урну.
Пробираясь сквозь толпу, Иван вышел на площадь. Таксисты наперебой предлагали услуги. Он сел в первую машину, назвал адрес.
– Только приехали? СемТаксист резко тронулся с места, а Иван сжал в руке телефон, на экране которого уже горело пропущенное сообщение: “Папа, пожалуйста, вернись”.
