**Переходный возраст**
Татьяна брела домой, еле переставляя ноги. В одной руке — потёртая сумка, в другой — тяжёлый пакет с продуктами. Глаза слипались, хотелось рухнуть прямо на асфальт и не шевелиться. Но дома ждал Ваня. Сын. Единственное, ради чего она ещё держалась. Без него её жизнь давно потеряла бы смысл.
Кому-то судьба дарит золотые горы, а кому-то, вроде Татьяны, — одни испытания. В десятом классе, на вечеринке у подруги, она познакомилась с парнем на два года старше. Он казался таким взрослым, уверенным, будто знал ответы на все вопросы. Она влюбилась без памяти.
Татьяна не была красавицей, но в юности и не надо: живые карие глаза, русые волосы до плеч, фигура — хоть в журнал.
В январе мать положили в больницу с пневмонией. Квартира осталась на Татьяну и её парня. Вот тогда всё и случилось — как у многих девушек в семнадцать. Поверила сладким речам, обещаниям, клятвам в вечной любви.
Когда поняла, что беременна, сразу побежала к нему.
— А я тут при чём? Какой из меня отец? Глянь на меня. Ищи другого лоха… — бросил он и исчез так же внезапно, как появился.
Что делать? Кому рассказать? Дни шли, а признаться матери она не решалась.
Пришла весна, пора менять одежду. Татьяна стояла перед зеркалом, пытаясь застегнуть джинсы на округлившемся животе. Кофточка тоже не сходилась на груди.
— Ты что, поправилась? — раздался за спиной голос матери. Татьяна вздрогнула. — Дай-ка посмотреть… — Мать резко развернула её, ахнула и схватилась за сердце.
— От кого? Какой срок? Почему молчала?! — запричитала она.
Были крики, слёзы, даже полотенце летело через всю комнату. Потом сидели на кухне, обнявшись, и плакали вместе. Аборт делать было уже поздно.
Татьяна сдала экзамены, но в институт не пошла. В сентябре родила мальчика, в лице которого угадывались черты того беспечного парня.
Когда сын подрос, мать через знакомых устроила её в ЖЭУ. Работа — ад: вечно недовольные жильцы, угрозы, бумаги. За дополнительные деньги она мыла полы в конторе по вечерам. Ваню надо было одевать, платить за садик.
Мальчик рос тихим, не доставлял хлопот. Татьяна во всём себе отказывала, но сын ни в чём не нуждался.
Когда Ваня пошёл в школу, мать тяжело заболела и через полгода умерла. Татьяна взяла ещё одну подработку — уборку в соседнем офисе. Возвращалась домой без сил.
А потом начался переходный возраст. Сын стал замкнутым, огрызался, отмахивался от вопросов. Татьяна понимала: надо следить, иначе беда. Но сил хватало только на ужин и формальный вопрос: «Как школа?»
В последнее время у Вани стали появляться синяки. Говорил, что упал на физре…
А однажды она увидела его с девушкой. Всё бы ничего, но выглядела та… странно: чёрная балахонистая кофта, рваные джинсы, волосы цвета спелой вишни и кольцо в носу. Может, она хорошая, но сердце сжалось.
Татьяна попыталась поговорить, но Ваня хлопнул дверью. Что делать? Запреты только усугубят. Но страх грыз: а вдруг повторит её ошибку?
Шла домой, едва волоча ноги, ища глазами свет в окне. Тёмные стекла говорили одно: Вани нет.
Поднималась по лестнице, как загнанная лошадь. Пакет впивался в пальцы. У стены её едва не сбил с ног Артём, Ванин друг.
— Артём?! — окликнула она. — Куда бежишь?
Парень затормозил, запыхавшись, потом вернулся.
— Тёть Тань… Ваня с теми… Они его подставили!
— Что? Говори ясно!
— Его девчонка подговорила прыгнуть с крыши на крышу. ТипТатьяна бросилась вниз по лестнице, сердце колотилось так, будто хотело вырваться из груди – она должна успеть.
