Пирог примирения
— Ольга, клянусь, если этот Аркадий Петрович хоть раз ещё постучит по потолку, я подам на него заявление за травлю! — Дмитрий, стоя в коридоре, яростно оттирал следы от лап пса с линолеума. Голос его дрожал от гнева, а рубашка промокла от пота, несмотря на вечернюю прохладу. Тёма, виновато виляя хвостом, грыз резинового зайца у порога.
— Дим, тише, дети спят, — Ольга, сидя на диване с вязанием, устало провела рукой по вискам. Спицы замерли, а на коленях лежала недоделанная варежка. — И не надо заявлений, это слишком. Он просто… придирается. Я поговорю с ним, попробую объяснить.
— Объяснить? — Дмитрий швырнул тряпку в таз, глаза его вспыхнули. — Вчера в подъезде он орал, что Тёма «воняет» и «портит его герань»! Оля, наш пёс даже к клумбам не подходит!
— Знаю, знаю, — Ольга отложила вязание, голос её звучал мягко, но напряжённо. — Но он же сосед, Дим. Если раздуем скандал, житья не будет. Я испеку пирог, попробую его задобрить.
Дмитрий фыркнул, глядя на Тёму, который выронил зайца и теперь облизывал пол.
— Пирог? — покачал он головой. — Ладно, пробуй. Но если он ещё раз пожалуется в ЖЭК, я не сдержусь.
Ольга и Дмитрий, молодая семья с двумя детьми — девятилетним Стёпой и семилетней Настей — жили в этой пятиэтажке уже шесть лет. Заведя Тёму, они мечтали о весёлых прогулках и детском смехе, но чопорный сосед сверху, Аркадий Петрович, объявил щенку войну. Теперь их подъезд превратился в поле битвы, а воздух пропитался не только запахом собачьей шерсти, но и взаимными претензиями.
***
Всё началось неделю спустя после появления Тёмы. Ольга, возвращаясь с утренней прогулки, заметила, что герань в горшках у подъезда, которую Аркадий Петрович поливал с фанатичной точностью, была потоптана. Она подумала, что это дворовые ребятишки, но вечером в дверь постучали. На пороге стоял сам Аркадий Петрович — подтянутый, в накрахмаленной рубашке, с блокнотом и ручкой, словно следователь на допросе.
— Ольга Ивановна, это ваша собака разгромила мою герань? — голос его звучал сухо, а очки холодно поблёскивали в свете лампочки. — Я три года её растил, а теперь вся клумба втоптана!
— Аркадий Петрович, простите, — Ольга растерялась, придерживая Тёму за ошейник. — Но он всегда на поводке, мы за ним следим. Может, это кто-то другой?
— Другой? — Аркадий Петрович прищурился, что-то записывая. — В подъезде — вонь собачья, следы на каждом этаже, а вы говорите «другой»! Уберите пса, или я напишу в управу!
Ольга натянуто улыбнулась, прикрывая дверь. Тёма, не понимая, тыкался носом в её колени. Вечером она рассказала об этом Дмитрию, который чистил морковь на кухне.
— Он совсем с катушек слетел? — Дмитрий швырнул нож, лицо его покраснело. — Тёма даже в подъезде не гавкает! Надо с ним поговорить, Оля, без церемоний.
— Не надо, — Ольга покачала головой, помешивая борщ. — Он одинокий, придирается от тоски. Я попробую подойти с пирогом.
***
На следующий день Ольга испекла шарлотку с яблоками и постучала к Аркадию Петровичу. Дверь открылась, и её встретил запах нафталина и стерильная чистота: ни пылинки, ни лишней вещи, лишь горшки с фиалками на подоконнике, старый радиоприёмник и идеально застеленная кровать.
— Аркадий Петрович, я пирог принесла, — Ольга улыбнулась, протягивая свёрток в фольге. — Давайте поговорим о Тёме? Он не виноват в герани, мы за ним следим.
— Пирог? — Аркадий Петрович прищурился, но взял свёрток, понюхав его, словно эксперт. — Хитро, Ольга Ивановна. Ладно, заходите, но ненадолго. Ваш пёс лает по утрам, пачкает подъезд, воняет. Это недопустимо!
— Он почти не лает, — Ольга говорила мягко, садясь на краешек стула. — И следы мы убираем. Может, это дети набегали? Или кошка чья-то цветы потоптала?
— Дети? — Аркадий Петрович хмыкнул, делая пометку в блокноте. — У детей лап нет. Уберите собаку, или я меры приму.
Ольга ушла, чувствуя, что пирог не подействовал. А вечером в подъезде появилось объявление, написанное аккуратным почерком на листе А4: «Прошу убрать собаку из подъезда! Она губит цветы и нарушает порядок! А.П.». Дмитрий, увидев это, посинел от злости, сорвав листок.
— Это война, Оля! — он ткнул пальцем в бумагу, стоя в прихожей. — Сейчас пойду и врежу ему как следует!
— Дим, не надо, — Ольга схватила его за руку, пока он искал куртку. — Давай попробуем ещё раз. Если не выйдет — подумаем.
***
К концу недели ситуация стала невыносимой. Аркадий Петрович колотил в потолок каждый раз, когда Тёма издавал звук, даже если это был короткий лай на почтальона. Он развешивал новые объявления: «Собака воняет!», «Грязь недопустима!», а однажды позвонил в ЖЭК, жалуясь на «антисанитарию». Ольга, возвращаясь с прогулки, застала его за измерением следов в подъезде линейкой, словно тот собирал улики.
— Аркадий Петрович, что вы делаете? — она замерла, держа Тёму на поводке. Тот радостно тянулся к соседу.
— Доказательства собираю, — он поправил очки. — Эти следы — от вашего пса, четыре сантиметра в ширину! Я их сфотографировал, в управу отправлю!
— Это не Тёма, — Ольга повысила голос, терпение её лопалось. — У него лапы меньше, он же щенок! И цветы он не топтал, мы гуляем во дворе!
— Не он? — Аркадий Петрович фыркнул. — А кто? Привидение? Уберите собаку, или дойду доИ тут Настя, совсем по-детски тяня его за рукав, прошептала: «Дедуля, мы же видели, как ваш Мурзик топтал ваши цветочки, вот вам конфетка, не сердитесь».