Мне сегодня стукнуло пятьдесят, и в этот день меня будто громом ударило жестокое прозрение, от которого перехватило дыхание. Моя дочь, Людмила Соколова, обосновалась в тихом городке под Воронежем и обзавелась целой оравой — пятеро ребятишек, появлявшихся словно по расписанию, с промежутком в год-полтора. Она выскочила замуж едва окончив институт, сдавая госэкзамены с младенцем на руках, а я, её отец, бросался на подмогу, крутясь как белка в колесе. Ночные бдения у кроваток, аптеки, утешения — всё это стало моей второй натурой. Теперь, оглядываясь, понимаю: пока Люда штамповала одного ребёнка за другим, я тащил этот воз на своей спине. И, чёрт побери, раньше мне это нравилось! Я купался в роли деда, радовался первым словам внуков, хвастался их успехами перед соседями.
После свадьбы дочки от меня ушла жена. Удар под дых, но рождение первенца спасло — выдернуло из пучины тоски. Потом второй, третий… В те же годы я вышел на пенсию по здоровью — врождённая хромота дала осложнения. Я погрузился в водоворот чужих забот, забыв, что у меня есть свои мечты, свои «хочу».
На днях скопились дела, которые я годами откладывал, вечно занятый внучатами. Собрав волю в кулак, подошёл к Людмиле: «Хочу вернуться в свою хрущёвку на окраине, тебе пора вставать на крыло». Её ответ обжёг как кипятком:
«Какой ещё дом?! У меня сегодня девичник, а детишек оставить не с кем! Сиди тут, дел у тебя всё равно гулькин нос. Охота тебе ворчать — посмотрите на него, «занятой» как!»
Я остолбенел. Слова дочери звонко стучали в висках, а внутри всё переворачивалось от горечи. Молча вышел, хлопнув дверью. Пусть сама попляшет с этой ватагой — не я же их нарожал!
Эта сцена вонзилась в сердце осколком. В чём-то Люда права: мои годы растворились в её детях. Дома — вечная уборка, готовка, стирка. Забросил рыбалку на Дону, перестал звонить приятелям по цеху. Сколько раз я отмахивался от встреч, пока товарищи не махнули на меня рукой. А ведь мог бы вырваться хоть раз в месяц — глотнуть воздуха, вспомнить молодость!
Полвека пролетело как один миг. Пятьдесят лет — и что осталось? Я — тень, призрак, живущий чужими радостями. Но хватит. Никто не проживёт мои годы за меня. Да, обожаю внучат, и если будет нужда — примчусь. Но сейчас моя очередь.
Уже наметил план: созову старых друзей с завода, съездим на Оку с удочками, возьмусь за резьбу по дереву — страсть, зарытую под грудой пелёнок. Люблю этих сорванцов, но пора и о себе вспомнить. Чтобы каждый новый день не сливался в серую массу, чтобы увидеть свет в конце пути. Пятьдесят — не закат, а рассвет. И я это докажу.
