Пятидесятилетний технарь, молчун и, как говорила жена, «бука с тенью вечной хмурости» — вот он я. Никогда бы не подумал, что сяду за компьютер не для чертежей, а чтобы излить душу в письме, пропитанном тоской.
Шестнадцать лет назад махнул за границу — за лучшей жизнью. Прижился быстро, перетащил семью… А через год отца не стало. Мать осталась одна в нашем стареньком доме где-то в глуши под Калугой, среди бесконечных полей.
Она не жаловалась. Ни разу не попрекнула, не намекнула, что помощь нужна, — я ж единственный сын. Звонили часто, и каждый раз она бодро рапортовала: «Всё хорошо, сынок!» Лишь один вопрос выдавал её: «Когда приехать собираешься?» В этом «когда» — вся её тоска, которую она так старательно прятала.
Я-то заботился. И деньги присылал, и врачей ей находил, и не забывал… Но грех мой в другом: обещал — и не приехал.
Каждый август, когда моя контора вставала на паузу, я летел в Россию. Это был наш с ней «священный месяц»: навещали родню, ездили по местам её молодости с отцом, потом по врачам, санаториям… Гуляли, пекли пироги с вишней, варили борщ — тот самый, из детства. А на прощание она провожала меня только до калитки — на вокзал не шла, чтоб я слёз её не видел. И я, дурак, каждый раз клялся: «Вот-вот вернусь, мам! Может, к Новому году…» Но год за годом — только август.
А в прошлом декабре я прилетел. Но не за пирогами и не за её «Ну что, чайку попьём?» — хоронить.
Единственное утешение — ушла тихо, без мучений. Но от этого вина не легче.
И вот я снова здесь. Август, как обычно. Ключ скрипит в замке, дверь открывается в тишину. Ни шагов на кухне, ни запаха жареной картошки с лучком. Пусто.
Дня три я не мог дотронуться до её вещей: ни до стопки «Российской газеты» на столе, ни до выцветшего платка на спинке кресла. Всё будто ждёт, что она войдёт и скажет: «Ох, ну где ж ты пропадал?»
Хочу крикнуть всем, кто годами откладывает поездку к родителям: езжайте! Потому что однажды у вас будут и деньги, и время — а их уже не будет. И тогда вы окажетесь перед дверью родного дома, где вас никто не ждёт. Поверьте, это не просто боль. Это пустота, которая никогда не заполнится.
