Петербург. Поздняя осень. Влажный ветер, усталые глаза и сердце, усталое ещё сильнее. Варя вернулась домой после десяти часов в торговом зале супермаркета. В голове крутилась лишь одна мысль:
“Хоть бы Димка картошечки пожарил…”
Квартира встретила её ароматом чего-то вкусного. Варя сняла пальто, сбросила сапоги, зашла на кухню — на столе стояли тарелки с дымящимся пюре и запечённой курочкой. Рядом — ложки, соль, хлеб, чайник. Димка молча кивнул на стул:
— Садись.
— Ого, сегодня что, выходной? — Варя натянуто улыбнулась. — Это что-то новенькое?
— Обычная еда, — пожал он плечами. — Но мне нужно с тобой поговорить.
Ели молча. Курочка — нежная, пюре — в самый раз. Варя поставила чайник, заварила мятный чай. Села напротив мужа.
— Ну, говори. Вижу, тебя что-то грызёт.
Дмитрий долго смотрел в окно. Потом перевёл взгляд на жену.
— У бабушки с дедом в субботу золотая свадьба. Нас пригласили.
— А, это те, что нам на свадьбу пятьдесят тысяч дали? А как мы туда поедем? Мы же вроде разводиться собрались.
— Ну, давай съездим. Просто так. Пожилые люди, им будет приятно. Мы пока официально женаты.
Варя с сомнением на него посмотрела. Силы кончились. Ни ругаться, ни мириться.
— Ладно, давай. Может, последний раз вместе в гости сходим.
Ехали на машине отца Димки. Он с отцом — впереди. Варя — с его матерью сзади. Тишина.
— Вы что, поссорились? — прошептала свекровь.
— Нет, — ответила Варя с натянутой улыбкой.
— Посмотри, какие кольца мы им на годовщину купили. Золотые, красивые.
— Красивые, — кивнула она.
— Дружно живите. Вот и вам через полвека дети такие же подарят.
Варя опустила глаза. Пятьдесят лет? Это ж целая вечность…
На юбилее было шумно: молодёжь, взрослые, старики. Пир на весь мир, смех, тосты. Но Варя держалась в стороне от мужа. Женщины из семьи Димки сразу затянули её в подготовку конкурсов. Им было чуть за тридцать, как и ей. Спорили, подкалывали мужей, но… было видно — любили их.
Варя ловила себя на вопросах:
“А я его люблю? А он меня?”
Может, когда-то любила. Но сейчас… Дом — неуютный. Денег вечно нет. Новую шубу не может себе позволить уже три года. Дети? Он и не заикается. Работу нормальную найти не может. А ведь когда-то казался идеалом…
Праздник закончился поздно. Гостей разобрали по домам. Бабушка Нина подошла к молодым:
— Останьтесь у нас. Переночуете. И помогите убраться немного.
Варя и Димка молча принялись за уборку. Работали слаженно, без слов. Через два часа в доме снова было чисто.
Бабушка поставила чай.
— Ну, Коля, вот и пятьдесят лет мы с тобой прожили, — улыбнулась она деду.
— А сколько раз чуть не разошлись, — буркнул тот. — До загса доходили.
— Зато дошли обратно.
— Я ж тогда без работы был, ни копейки, — вспомнил дед.
— А ты забыл, как на меня все заглядывались? Красавицей меня звали. А ты сиял, как новогодняя гирлянда.
— Ну да… Красавица, — фыркнул он, но глаза его светились теплом.
Варя смотрела на них — и что-то внутри сжалось. Они спорили, перебивали друг друга, но… любили. По-настоящему.
“Мы были такими же, — подумала она. — Молодые, горячие, обидчивые. Уверенные, что правы. А теперь они смеются над тем, из-за чего чуть не разошлись.”
Бабушка Нина достала из кармана конверт:
— Вот, купите себе что-нибудь. На осень. И не спорьте. Мы с дедом не обеднеем.
Варя хотела отказаться, но Димка взял.
— Спасибо, бабушка.
— Всё, идите отдыхайте. Комната готова.
Комната была знакомая — здесь Димка провёл детство. Только теперь на кровати было двое. Они легли. Молчали.
— Варь… — прошептал он.
Она прижалась к нему. Тёплое, родное плечо. Не богатство. Не шуба. Просто — он.
Димка заснул. А Варя смотрела в потолок.
“Хорошо, что мы не развелись. Купим мне завтра пальто. А потом, может… И ребёнка. А потом, может, и внуки. А через сорок девять лет… золотые кольца. Такие же.”
Она улыбнулась. Впервые за долгое время. И уснула. Спокойно. Рядом с ним.
