— Да как ты смеешь, Машенька?! Как смеешь трогать мое свадебное платье?! — голос Татьяны Ивановны дрожал от гнева, она стояла в дверях, сжимая косяк побелевшими пальцами.
Маша обернулась, не успев застегнуть молнию до конца. Белое атласное платье облегало ее стан, подчеркивая узкую талию и струясь к полу пышными волнами.
— Татьяна Ивановна, я… просто хотела примерить, как сидит… — прошептала девушка, покраснев до ушей. — Дима говорил, что можно…
— Дима говорил?! — свекровь шагнула вперед, сжав кулаки. — Мой сын не решал за мои вещи! Это для меня святыня! Понимаешь?!
Маша торопливо попыталась снять платье, но молния заела. Чем больше она дергала, тем крепче застревала застежка.
— Татьяна Ивановна, помогите, я не могу…
— Не рви! — вскрикнула женщина. — Испортишь — никогда не прощу! Стои смирно!
Пальцы ее дрожали, когда она осторожно освобождала молнию. Маша чувствовала, как гнев исходит от этой строгой женщины с туго собранными в узел волосами.
— Ты хоть понимаешь, что это такое? — прошептала Татьяна Ивановна, аккуратно снимая платье. — Это не просто ткань… В нем я венчалась с отцом Димы… Царство ему небесное…
Маша молча натянула свой простой свитер. В зеркале она видела, как свекровь бережно расправляет каждую складку, проверяя, не помялось ли что.
— Простите, — тихо сказала Маша. — Я не хотела вас расстроить. Просто свадьба скоро, а денег на платье нет…
Татьяна Ивановна резко повернулась.
— А кто замуж выходить заставляет, если денег нет? Думала, мой сын тебя кормить будет? Он сам еще пацан!
— Мы любим друг друга, — прошептала Маша.
— Любовь! — фыркнула женщина. — На любовь хлеб не купишь! Я тоже думала, что любовь — счастлива буду, а жизнь-то горькая вышла!
В коридоре раздались шаги, и в комнату вошел Дима. Высокий, русоголовый, он сразу почувствовал напряжение.
— Что случилось? Мам, ты чего так раскраснелась?
— Спроси у своей невесты, что она тут вытворяла! — Татьяна Ивановна повесила платье в шкаф и хлопнула дверцей.
Дима посмотрел на Машу, потом на мать.
— Маш, ты платье мерила?
— Я же говорила тебе… Ты сказал, что мама не против…
— Думал, ее не будет дома, — растерянно пробормотал парень.
— Вот оно как! — свекровь всплеснула руками. — Значит, за моей спиной сговорились! В моем же доме!
— Мам, ну чего ты разошлась? Платье же просто в шкафу висит, никому не нужно!
Тишина повисла в комнате. Татьяна Ивановна медленно повернулась к сыну, и Маша увидела, как изменилось ее лицо. Боль, глубокая и старая, отразилась в глазах.
— Никому не нужно? — прошептала она. — Значит, и я не нужна… и мои воспоминания…
— Мам, я не так сказал…
— Знаешь что, сынок, — свекровь выпрямилась, — живите, как хотите. Моего платья не трогайте. Копите деньги — свое купите.
Она вышла, хлопнув дверью.
— Теперь влипли, — вздохнул Дима. — Месяц со мной разговаривать не будет.
— Дим, почему она так? Я ведь ничего плохого…
Дима опустился на кровать, провел рукой по лицу.
— Это долгая история. После отца она другая стала. Раньше веселая была, а теперь… Все его вещи хранит, как музейные. А платье это… достает его, гладит, говорит с ним…
— Говорит?
— Да. Думает, я не слышу. А я однажды подслушал… Рассказывала, как по отцу скучает, каким он был…
Маша присела рядом.
— Может, мне с ней поговорить? Объяснить?
— Попробуй. Только осторожно.
На кухне Татьяна Ивановна яростно рубила капусту. Нож стучал, будто дрова колола.
— Татьяна Ивановна, можно?
— Входи, раз пришла, — буркнула свекровь, не отрываясь от работы.
Маша робко подошла.
— Я хотела извиниться. Не хотела вас обидеть. Просто… мама у меня рано умерла, тетя растила, денег у нас не было…
— Думала, мое бесплатно возьмешь?
— Нет! — Маша покраснела. — Я подумала… может, вы мне как мама…
Свекровь резко остановилась, уставилась на нее.
— Как мама? Ты что, заслужить еще надо!
— А как? — тихо спросила Маша. — Скажите — я сделаю…
Женщина отложила нож, вытерла руки.
— Садись. Расскажу тебе про это платье.
Маша села.
— Мне было девятнадцать, когда я вышла за отца Димы. Красивый был, статный. Платье это с матерью три месяца шили. Каждый вечер. Она говорила: «Таня, запомни этот день — он раз в жизни бывает».
Голос ее смягчился, в глазах появилась теплота.
— И правда… раз. Михаил — так отца Димы звали — на руках меня через порог пронес, в этом платье. Говорил — краше меня никого нет. Потом… жизнь пошла. Дима родился, работа… Платье в шкаф убрали.
— И не надевали больше?
— Надевала. Каждый год на годовщину. Михаил смеялся: «Ну ты, Тань, в девчонки записалась!» А мне хотелось снова невестой почувствовать… Последний раз надела за неделю до его смерти. Он так смотрел… будто прощался…
Татьяна Ивановна замолчала, глядя в окно.
— Теперь понимаешь?
— Да, — кивнула Маша. — Простите меня.
— Ладно уж, — махнула рукой женщина. — Молодые вы, глупые еще.
— А можно… фото вашей свадьбы посмотреть?
Свекровь удивилась.
— Зачем?
— Интересно. Дима на отца похож?
Татьяна Ивановна достала альбом.
— Садись ближе.
На пожелтевших фото молодая свекровь улыбалась в белом платье рядом с темноволосым мужчиной.
— Красивые, — искренне сказала Маша.
— Красивые, — кивнула Татьяна Ивановна. — Вот у загса… вот за столом…
— А если… мы вместе сошьем мне платье? Вы же умеете…
Женщина задумалась.
— Мало— Ладно, — вздохнула Татьяна Ивановна, — завтра на рынок поедем, ткань подберем, только смотри, чтобы руки у тебя на этот раз из нужного места росли.
