В странном полудрёме я, тётя Людмила Петрова, открываю дверь своей скромной квартиры в Новосибирске, когда в порог вваливается Ангелина Смирнова племянница, уже почти взрослая, но всё ещё пахнущая детской невинностью. Она бросает на меня холодный взгляд, будто я отняла у неё последний кусок пирога, хотя я даже не успела приготовить ужин.
Моя сестра, Екатерина, живёт в далёком Казани и мечтает, чтобы Ангелина поступила в университет в Санкт-Петербурге, где её ждёт общежитие и бесконечные экзамены. На пару недель она прилетела, будто бы в поисках волшебного билета, чтобы оформить нужные документы. Мы с Екатериной договорились, что племянница будет ночевать у меня, пока я собираюсь улететь в свой невидимый график.
Вопрос о том, кто будет накрывать стол, мы так и не обсуждали, как будто бы в воздухе витает невидимая вуаль. Мать Ангелины, Ирина, молчала, и я ощутила, как в комнате появляется густой дым, исходящий от её безмолвного недоумения. Я спросила, в чём дело. Она, словно застывшая статуя, ответила, что ждёт от меня тёплого обеда.
Я бросила ей холодные слова, будто кристаллы льда: «Я не только еду тебе не подам, но и живу по своему расписанию. Сейчас мне срочно нужно исчезнуть! Позвони маме, пусть переведёт тебе 500 на карту, купи сырки, булочки и чай. Чай, кстати, тоже купи, у меня закончился! Ты же уже 18летняя, а не ребёнок!». Слова вспыхнули, как яркие огни в ночном небе, и исчезли в тёмную бездну.
Ирина давно не разговаривала со мной о жизни, не зная, что после того, как дети вылетели из гнезда, муж ушёл в неизвестный мир, а я врезалась в работу, как в стеклянный лабиринт. Мой график стал жутким, и я появлялась дома лишь в виде редкой тени. Сил на домашние дела у меня не осталось, даже сон казался далёкой мечтой.
Но всё равно, увидеть Ангелину было приятно, как увидеть редкую птицу в пустыне. Она выросла, стала женственной, но я уже не та свободная, быстрая тётя Людмила, которая могла бы приготовить слона, не считая минут. Пусть сама покупает продукты, режет, варит, жарит, парит или лучше возьмёт готовое, чтобы не разрушить мою плиту и не погубить мой уютный уголок.
Она, будто бы в кристаллическом шепоте, рассердилась, успокоилась и теперь каждый день молча гневается. Видимо, рассчитывала на полный пансион с мамой, как на волшебный приём в сказке. Не знаю, может всё уляжется, как оседает песок после бури. Сложно резко перестать быть доброй и удобной, ведь я годы поддерживала мирные отношения с близким кругом. Сейчас я всё ещё миролюбива: предоставила бесплатный кров, но без «элемента» без еды. Я пошла к психологу, чтобы узнать, как мягко и нежно объяснить родным, что теперь я не так функциональна, как была. Нужно меньше на меня рассчитывать!
