**Дневник Валентины**
Когда Валя вышла замуж за Артёма, ей было всего двадцать два. Юная, с сияющими глазами, мечтавшая о доме, где пахнет свежей выпечкой, звучит детский смех и царит уют. Она верила, что это судьба. Он был старше, сдержанный, немногословный но в его молчании она чувствовала опору. Тогда ей так казалось.
Свекровь с первого дня смотрела на неё с недоверием. Взгляд говорил: *«Ты недостойна моего сына»*. Валя старалась изо всех сил убирала, готовила, подстраивалась. Но этого было мало. То борщ слишком жидкий, то бельё развешано не так, то слишком часто смотрит на мужа с любовью. Всё это раздражало свекровь.
Артём молчал. Он вырос в семье, где слово матери было законом. Не смел перечить, а Валя терпела. Даже когда слабела, теряла аппетит, когда даже встать с постели было трудно списывала всё на усталость. Никогда не думала, что внутри поселилось что-то смертельное.
Диагноз поставили неожиданно. Поздняя стадия. Операция невозможна. Врачи только разводили руками. В ту ночь Валя плакала в подушку, скрывая боль от мужа. Утром снова улыбалась, гладила рубашки, варила суп, слушала колкости свекрови. Артём же отдалялся. Уже не ловил её взгляд, голос стал холодным.
Однажды свекровь зашла к нему и тихо сказала:
Ты ещё молод, вся жизнь впереди. А она обуза. Зачем тебе это? Отвези её в деревню, к тёте Дуне. Там тихо, никто не осудит. Отдохнёшь. Потом начнёшь новую жизнь.
Муж не ответил. Но на следующее утро молча собрал Валины вещи, помог сесть в машину, и они поехали в глушь туда, где кончаются дороги и время течёт медленнее.
Вся дорога Валя молчала. Ни вопросов, ни слёз. Она знала правду: её убивала не болезнь, а предательство. Их семья, любовь, надежды всё рухнуло в тот момент, когда он завёл мотор.
Здесь будет спокойно, сказал он, выгружая чемодан. Так легче.
Ты вернёшься? прошептала Валя.
Он не ответил. Только коротко кивнул и уехал.
Соседки иногда приносили еду, тётя Дуня заглядывала проверить, жива ли. Валя неделями лежала. Потом месяцами. Смотрела в потолок, слушала дождь по крыше, видела, как за окном гнутся деревья от ветра.
Но смерть не спешила.
Прошло три месяца. Потом шесть. В деревню приехал молодой фельдшер добрый, с тёплым взглядом. Начал навещать её, ставил капельницы, давал лекарства. Валя не просила помощи просто больше не хотела умирать.
И случилось чудо. Сначала понемногу встала с кровати. Потом вышла на крыльцо. Позже дошла до магазина. Люди удивлялись:
Оживаешь, Валюшка?
Не знаю, отвечала она. Просто хочу жить.
Прошёл год. В деревню приехала машина. Из неё вышел Артём. Седой, напряжённый, с бумагами в руках. Сначала поговорил с соседями, потом подошёл к дому.
На крыльце, укутанная в плед, с кружкой чая, сидела Валентина. С румянцем на щеках, живая, с ясными глазами. Артём застыл.
Ты ты жива?
Валя спокойно посмотрела на него.
Ты ожидал другого?
Я думал, ты
Умерла? закончила она. Почти. Но ты этого и хотел, да?
Он молчал. Тишина говорила больше слов.
Я правда хотела умереть. В том доме, где протекала крыша, где руки коченели от холода, где рядом никого не было. Но потом кто-то приходил. Кто-то, кого не пугала метель, кто не ждал благодарности. Просто делал своё дело. А ты ушёл. Не потому, что не мог быть рядом потому что не хотел.
Я запутался, прошептал Артём. Мама
Твоя мама тебя не спасёт, голос Вали был тихим, но твёрдым. Ни перед Богом, ни перед самим собой. Забирай свои бумаги. Ничего не получишь. Дом я оставила тому, кто спас мне жизнь. А ты ты похоронил меня заживо.
Он постоял с опущенной головой, затем молча ушёл к машине.
Тётя Дуня с порога проводила его взглядом:
Иди, сынок. И не возвращайся.
Вечером Валя сидела у окна. Снаружи тишина. Внутри покой. Она думала, как странно устроена жизнь: иногда убивает не болезнь, а одиночество. И лечит не лекарство, а простое человеческое участие.
Через неделю после отъезда Артёма. Ни слова просто исчез. Валя не плакала. Будто внутри что-то оборвалось та часть сердца, где ещё теплилась любовь к нему. Осталась лишь глухая тишина, как в лесу после бури: всё стихло, но отголоски ещё витают в воздухе.
Но судьба решила иначе.
Однажды на крыльце появился незнакомец в чёрной куртке, с потрёпанным портфелем. Не фельдшер, а молодой нотариус из райцентра. Спросил, здесь ли живёт Валентина Меженцева.
Я, осторожно ответила она.
Нотариус смущённо протянул папку с документами.
Вам завещание. Ваш отец скончался. Вы единственная наследница квартиры в городе и счёта в банке.
Валя остолбенела. *«У меня нет отца»*. Тот мужчина, который ушёл, когда ей было три года, никогда не появлялся в её жизни. И теперь всё ей?
Но по документам он указан как ваш родитель, добавил нотариус.
День прошёл в тумане. Впервые за год Валя достала телефон и позвонила старой подруге Нине, которая всё ещё жила в городе.
Валя?! Ты?! Живая? Мы думали Артём сказал, что ты умерла! Даже поминки устроили!
Сердце Валя замерло.
Поминки?
Да. Он организовал. Говорил, что ты мучительно угасала. А через месяц продал вашу квартиру. Сказал, что не может там больше жить.
Валентина села на стул. Он не просто бросил её он похоронил в глазах других. Стер, как будто её не существовало.
Через два дня Валя уехала в город. С Ильёй тем фельдшером, который пробивался к ней сквозь метели. Он настоял, чтобы сопровождать её.
Вдруг понадобится помощь, просто
