— Она его с первой встречи возненавидела. Имя его не называет — только «этот» или «твой». Я сто раз просила её не лезть между нами, но бабушка знает лучше всех. «Был бы настоящий мужчина — давно бы в ЗАГС повёл! Ребёнок есть, а брака нет!» — твердит она снова и снова. Ни капли уважения, — с болью рассказывает 26-летняя Светлана из Перми.
С Игорем они вместе уже два года. Сначала просто встречались, а когда Светлана забеременела, он предложил съехаться. Не струсил, не сбежал — наоборот, сделал предложение. Но судьба распорядилась иначе: сначала у неё начались осложнения, потом у него проблемы на работе. О свадьбе пришлось забыть.
Жили у бабушки Светланы — в трёхкомнатной хрущёвке на окраине города. Квартира принадлежала ей, но там с рождения были прописаны Светлана и её мать. Позже — и Игорь. После рождения сына места стало ещё меньше, но любовь скрепляла их.
До ЗАГСа так и не дошло. Сначала здоровье подвело, потом быт затянул. Но Игорь повторял: «Я хочу, чтобы у тебя был настоящий праздник. С белым платьем, с кольцами, как мечтают все девушки». Он копил деньги, хотел всё устроить красиво, а не просто расписаться.
И вот тогда бабушка — Татьяна Васильевна — ополчилась. Для неё было просто: нет штампа — не муж. Хоть Игорь никогда не бросал Свету с ребёнком, она называла его «непутевым». «Если бы хотел — давно бы женился. А формальности решают всё!» — твердила она.
Когда Игорь потерял работу, бабушка не давала ему прохода. То «лентяй», то «нахлебник», то «мужик без стержня». Дома стало невыносимо, и он устроился куда угодно — лишь бы не видеть её. Работа тяжёлая, зарплата мизерная, но он ищет что-то лучше.
Мама Светланы — женщина тихая, в дела молодых не вмешивается, но даже она признаёт: Татьяна Васильевна перегибает палку. Она командует, контролирует, осуждает. А у пары и так хватает трудностей.
Подруга давно уговаривает Свету съехать. Даже предлагала пожить у неё. Но у Игоря зарплата непостоянная, а снимать жильё — это половина дохода. На коммуналку бы хватило, но как жить на оставшиеся копейки?
— Терпим, — шепчет Света. — Ждали, что всё наладится. Но однажды всё рухнуло. Он ушёл с друзьями вечером. Обещал вернуться к одиннадцати. Полночь — его нет. Час ночи — тишина. Я начала звонить, сердце сжималось от тревоги. Бабушка видела всё. Вернулся он под утро, пьяный. Извинялся, мямлил. А бабушка… Не выдержала. Накинулась, кричала, выгнала. «Моя квартира — мой закон! Ещё раз увижу — милицию вызову!»
С тех пор Игорь живёт у друга. Каждый день звонит Свете, скучает по сыну. Говорит, что ищет выход. Обещает снять квартиру, забрать их. Но пока — только слова. Ни денег, ни возможности.
А Света разрывается: с одной стороны — любимый, с другой — крыша над головой. Бабушка непреклонна. Её дом — её правила.
Но разве она имеет право разрушать чужую семью только потому, что всё не по её? Разве штамп — это мерило любви? Разве ради формальностей стоит отнимать у ребёнка отца, а у женщины — поддержку?
Света не знает, что делать. Выбора нет. Денег нет. Остаётся только верить мужу. Но у него — одни обещания.
И вот она сидит ночами, глядя на пустой диван, где раньше лежала его куртка, и спрашивает себя: «Может, бабушка права? Может, он и правда не тот, кто мне нужен?»
А может, просто кто-то слишком хотел быть правым — и разрушил то, что строилось любовью…
