Дочь предала того, кто стал ей отцом. Я не пойду на этот фарс, именуемый свадьбой.
Моё сердце разорвано в клочья. Казалось, в двадцать пять лет дочь способна отличить преданность от лицемерия. Но её выбор оказался ножом в спину — острым и беспощадным. Она не пригласила на торжество моего мужа Николая, поднявшего её с девяти лет, вложившего в неё душу. Зато позвала родного отца, Сергея, шестнадцать лет плевавшего на неё с колокольни Ивана Великого. После такого шабаша мне противно даже думать об этом празднике лжи.
Расставание с первым мужем было неизбежным, как метель в январе. Четыре года я терпела его пьяные выходки, слушая причитания свекрови о «несчастной судьбе сыночка». Всему пришёл конец, когда Ане исполнилось семь. Её отец считал семью обузой. Играл с ней лишь в подпитии, пока не валился в беспамятство. Исчезал на недели, а возвращаясь, доказывал любовь кулаками, оставляя синяки на теле и шрамы на душе.
Измена стала последней соломинкой. Осознание, что какая-то дура купилась на его блестящие пустышки, вернуло мне разум. Развод оформила в три дня. Сергей даже не попросил прощения — схватил чемодан, разбил вдребезги мою любимую вазу и гордо удалился, словно победитель. Свекровь, прежде рыдавшая над «несчастной долей», превратилась в фурию. Винила меня, шептала Ане, что я отняла у неё «папочку», хотя он сам вычеркнул нас из жизни.
Аня всегда тяготела к отцу больше. Я воспитывала, требовала, заставляла учиться. Он же являлся редко — с дешёвыми игрушками и сладкими сказками. Когда же он злился, я заслоняла дочь собой. В её памяти он остался князем из сказки, а я — злой мачехой. Объяснять правду было бессмысленно: бабушка отравила её душу, а Аня продолжала верить в «доброго папу», не стоящего медного пятака. После смерти свекрови давление ослабло, но иллюзии остались.
В девять лет Ани я встретила Николая в нашем городке под Ярославлем. Спокойный, с душой широкой, как Волга. Полюбила сразу. Предупредила честно: «Девочка не примет, будет тяжело». Он не испугался. Сделал предложение, зная о будущих бурях. И они грянули: Аня ломала мебель, кричала, что он «чужой». Ждала, что он сбежит. Но Николай выстоял. За шестнадцать лет лишь дважды повысил голос — за дело. Возил на тренировки, вытаскивал с ночных гулянок, оплатил институт. Её «родной» папаша даже на выпускной не явился.
В старших классах Аня перестала бунтовать, но и спасибо не сказала. Надеялась, созреет — поймёт, какой Николай редкий. Знала, что тайком видится с Сергеем. Не лезла, но каждый её день рождения грызла сердце: ждала его звонка до рассвета. Напрасно.
После университета она сняла квартиру с парнем, а потом грянула свадьба. Уверена была — Николай будет рядом. Но его имя вымарали из списка. Он прятал глаза, но я видела — рана глубокая. Аня бросила цинично:
— Папа придёт. Тебе нужен спектакль с двумя отцами?
Задыхаясь от гнева, выдохнула:
— Ты выбрала того, кто предал, отвергла того, кто жил тобой? Не жди меня. Ищи помощи у своего «героя».
Она пробормотала оправдания, но я захлопнула дверь.
Дома Николай уговаривал: «Она одна, прости». Не смогу. Её выбор ясен. Шестнадцать лет мы бились за её душу, а она всё лелеет мираж. Хватит. Устала от предательств.
