Почему я не в силах даже стакан воды подать больной свекрови
Если вам кажется, будто вы слышали всё о чудовищных свёкрах — моя история переплюнет любые байки. Эта женщина превратила мою жизнь в бесконечный спектакль, где я — загнанная лиса, вынужденная изображать покорную невестку, ежедневно глотая унижения, едкие замечания и ядовитые шутки вполголоса. И вот, спустя восемнадцать лет брака, когда казалось, можно перевести дух, судьба подкидывает новую беду — у неё инсульт.
И знаете, чего теперь ждут? Чтобы я бросила карьеру, ради которой пахала годами, оставила малышей и сутками вытирала слюни старухе, таскала её подмышки в уборную и напевала «Спят усталые игрушки». Обязана, мол. А я не могу. Не хочу. И дело не только в детсадовцах и должности, которую наконец обещали. Дело в другом.
Не выходит из головы, как она явилась на нашу с Дмитрием свадьбу, ведя под руку его бывшую — рыжую Алёнку. Чуть не сбежала тогда из ресторана — комок в горле до сих пор помню. Как шептала моим детям, что папа «одумается и женится на хорошей». Как за спиной разыгрывала трагедии о том, какая я никчёмная мать и жена — хотя это я тащила семью, пока её сыночек «искал себя» между диваном и PlayStation.
Теперь, видите ли, я должна «вернуть добро» за её «помощь» с детьми. Хотите правду? Её помощь — это крики, что я «не так пеленаю» и «не даю фенхеля от газиков», пока сама сидела, уткнувшись в сериал.
Когда позвонила её дочери Катерине — взрослой тётке с уже своими внуками! — та даже трубку не взяла. Словно не её мать лежит парализованной. А я, с двумя малышами на руках, обязана стать сиделкой. Потому что «невестка — это почти дочь».
Муж, как и ждала, встал горой за мамулю. У неё талант — вертеть им, как хочет. Сколько ни пыталась объяснить, что не выдержу, что дети, проект на работе… Бесполезно. Заявил: откажешься — развод. После стольких лет — и вот так.
Моя мама, ангел во плоти, шепчет: «Потерпи, дочка, будь выше». Но я больше не могу. Не хочу снова давиться злостью, улыбаться в лицо той, что восемнадцать лет травила меня, как крысу.
И не смейте судить. Чужим бабушкам в больнице я супы носила — охотнее, чем ей. Готова ухаживать за любой старухой, что хоть раз сказала мне доброе слово. Но за ней… Боюсь, сорвусь, выкрикну всё, что копила годами.
Скажите — это справедливо? Человек, ломавший жизни, теперь требует, чтобы та, кого ненавидел, стала его костылём?
Не смогу. Не стану. А осуждающие — пусть забирают её к себе. Уверена, трёх дней хватит, чтобы понять мою правду.
И напоследок — тем, кто растит сыновей. Ваша невестка — не служанка. Однажды и вам захочется попросить у неё не прощения, а глоток воды в немощи. Вспомните об этом. Пока не поздно.
