Из дома мне пришлось прогнать собственную мать. Я больше не могла сносить её поведение.
Когда я была ребёнком, мама была моим целым миром. В те годы я думала, что у нас самые тёплые, крепкие отношения на свете. Она заботилась обо мне, укладывала спать, читала сказки на ночь, заплетала косы по утрам, перед школой в нашем уютном городке под Рязанью. Мне казалось, что так будет всегда — эта нежность, эта связь, это спокойствие.
Но с течением времени я начала замечать, как её забота превращается в удушающий контроль. Она следила за каждым моим шагом: что я ем, с кем дружу, какую одежду надеваю. Стоило мне хоть чуть-чуть возразить, как разгорался скандал, полный слёз и криков.
— Я вложила в тебя всю свою жизнь! А ты… — бросала она, если я осмеливалась иметь своё мнение.
Годы шли, и ситуация становилась только хуже. Я повзрослела, вышла замуж за Сергея, и у нас родился сын Миша. Но мама никак не хотела видеть во мне взрослую женщину. Она врывалась в наш дом без предупреждения, хозяйничала на кухне, раздавала указания моему мужу, словно он был её подчинённым.
— Он не умеет держать ребёнка! — возмущалась она. — А ты вообще не умеешь готовить, чем ты мужа кормишь, позорница?
Я пыталась объяснить ей мягко, что у меня своя семья и свои правила, но она пропускала мои слова мимо ушей.
— Это мой дом! — упорно твердила она.
И ведь так оно и было. Мы жили в квартире, оставшейся от бабушки, и это давало ей иллюзию полного контроля надо мной, над нашими жизнями.
Но всему есть предел, и мой настал в один роковой день.
Я вернулась с работы уставшая, но счастливая — меня повысили. Хотела поделиться с Сергеем, открыть бутылку вина, отпраздновать. Но дома меня ждал настоящий кошмар. В гостиной сидела мама, а напротив неё мой Мишка рыдал, уткнувшись лицом в ладошки.
— Что случилось? — бросилась я к сыну, сердце сжалось от его слёз.
— Бабушка сказала, что ты плохая мама… Что мне лучше жить с ней, — всхлипывал он, дрожа от слёз.
Во мне что-то оборвалось. Гнев, боль, обида — всё смешалось в один пылающий ком.
— Ты перешла все границы, мама! — голос дрожал, готовый сорваться на крик.
Она лишь пожала плечами, как будто ничего страшного не произошло:
— Я сказала правду. Ты постоянно на работе, а ребёнок растёт без присмотра. Какая ты мать?
— Какая мать?! — переспросила я, задыхаясь от ярости. — А ты была хорошей, когда лупила меня ремнём за мелочи? Когда заставляла жить по твоим правилам, не давая вздохнуть?
Впервые я увидела в её глазах растерянность. Она открыла рот, чтобы ответить, но уверенность её покинула.
— Ты неблагодарная! — бросила она, но голос её был слабым и надломленным.
Я глубоко вдохнула и выложила главное — слова, что жгли мне душу:
— Твое присутствие более не нужно в этом доме. Уходи.
Мама встала, хлопнула дверью так, что стёкла затряслись, и ушла. Она больше не вернулась.
Первые дни были адом. Вина душила меня, пустота в груди была невыносима. Я не переставала спрашивать себя: как могла выгнать родную мать? Но вскоре пришло облегчение — словно огромный груз свалился с плеч. В доме наступила тишина, не омрачённая её вечным недовольством. Мы с Сергеем наконец ощутили себя хозяевами своей жизни, своей семьи.
А мама… Она устроилась где-то в городе, сняла комнату. Иногда пытается связаться — звонит, пишет короткие сообщения. Но я больше не девочка, которую легко поймать на крючок чувством долга или манипуляциями. Теперь я сама решаю, кого впускать в свой мир, а кого держать на расстоянии. И этот выбор — мой первый шаг к свободе.
