Мой четырёхлетний сын рыдал каждый раз, когда оставался с бабушкой. Услышав правду, я онемела от ужаса.
Я была уверена, что наша семья крепка, как вековой дуб. Да, случались разногласия, особенно со свекровью, Галиной Викторовной. Мы не находили общего языка. Она смотрела на меня с ледяным презрением, будто я злодейка, увлёкшая её сына из родного гнезда. Но, несмотря на отчуждение, я доверила ей самое ценное — нашего Артёма. Уверяла себя: бабушка не причинит вреда внуку.
Когда работа поглотила нас с мужем полностью, договорились, что дважды в неделю свекровь забирает Артёма из садика в нашем посёлке под Подольском. Казалось, идеальный план: ребёнок с родными, а мы успеваем всё. Но вскоре заметила перемены.
Артём стал другим. В дни её прихода он вцеплялся в мою кофту, рыдал, умолял не уходить. Сначала думала — капризы: то друзей жаль, то усталость. Но тревога нарастала. Возвращался домой молчаливым, будто призрак. Отворачивался от котлет, сидел, уткнувшись в стену. А когда однажды зазвонил телефон, и я произнесла: «Это бабушка», — он вскрикнул и забился под стол. Тогда поняла: беда.
Решила поговорить. Сын молчал, дрожал, как в лихорадке. Я поклялась: «Скажешь правду — больше не увидишь её». Он всхлипнул:
— Мама, она ненавидит меня… Говорит, я ошибка.
Сердце сжалось, будто в тисках. Слёзы подступили, но я сглотнула их.
— Что она делает, солнышко?
— Орёт, если я шевелюсь. Бросает в комнату и говорит: «Сиди, пока не поумнеешь»…
Пальцы впились в спинку стула так, что побелели суставы.
— Ты был там один? Долго?
— Да… А когда звал тебя, она била ладонью по столу.
Дыхание спёрло. Не верилось, что женщина, которой я доверяла, способна на это. Мой мальчик, запертый в четырёх стенах, один на один со страхом! В тот миг мир раскололся.
Позвонила мужу, голос хрипел от ярости. Он, услышав, замер: «Мать не могла…» Но когда сам пришёл, посмотрел в глаза Артёма и услышал историю, лицо его стало окаменелым.
Мы поехали к Галине Викторовне. Она встретила нас с привычной надменностью, но когда я спросила: «Зачем вы мучили моего сына?» — её маска рухнула. Вскричала:
— Он невоспитан! Я делала его человеком!
— Человеком?! — закричала я, едва сдерживаясь. — Пугая до дрожи? Запирая, как щенка?!
Она отвернулась, сжав губы. Муж смотрел на неё с таким отчаянием, будто видел впервые. В тот день мы поклялись: бабушка не приблизится к Артёму. Муж пытался оправдать её, но я не смогла. Простить? Никогда. Кто смеет ломать душу ребёнка — враг.
Прошли месяцы. Артём снова смеётся, бегает, не вздрагивает от звонков. А я усвоила урок: если дитя плачет без причины — причина есть. Невидимая, но острая, как нож. Наш долг — вырвать этот нож, даже если придётся сразить близких. Я больше никогда не предам своего сына ради чужого равнодушия.
