Изумление, охватившее меня, когда я поняла, в чём дело, было неописуемым.
Я всегда верила, что наша семья крепка, как гранит. Конечно, разногласия случались – ну, где их нет? Особенно со свекровью, Верой Николаевной. Мы с ней никогда не были близки: она смотрела на меня, как на воришку, посмевшую увести её сына из-под родного крыла. Но, несмотря на напряжённые отношения, я доверила ей самое дорогое, что у нас было — нашего маленького сына Мишу. Думала, что бабушка никогда не сможет обидеть своего внука.
Погрузившись в дела по уши, мы с мужем решили, что дважды в неделю Мишу из садика в нашем родном городке под Ярославлем будет забирать свекровь. На первый взгляд, это выглядело идеально: бабушка уделяет время внуку, а мы можем вздохнуть с облегчением и сосредоточиться на работе. Все, казалось, довольны. Но что-то пошло не так.
Миша стал меняться. В те дни, когда бабушка должна была его забирать, он не хотел отпускать мою юбку, рыдал и просил не оставлять его. Сначала я думала, что это детские капризы — не хочет расставаться с друзьями или просто усталость. Однако тревога нарастала. Вернувшись домой, он был другим: тихим, замкнутым, словно тень самого себя. Часто отказывался от еды, сидел в углу, глядя в пустоту. И однажды, услышав слово «бабушка» по телефону, он вздрогнул от испуга и спрятался за диван. Это стало сигналом: дело серьёзное.
Я решила поговорить с сыном. Сначала он молчал, прижимаясь ко мне, как лист на ветру. Но я обещала: «Расскажешь всё — я больше не оставлю тебя с ней». Тогда он заплакал и, всхлипывая, сказал:
— Мам, она меня не любит. Говорит, что я плохой.
Внутри всё сжалось. Глаза жгли слёзы, но я сдержалась.
— А что она делает?
— Кричит, если я не сижу тихо. Говорит, что мешаю. Иногда запирает в комнате, велит думать над поведением…
Кровь отхлынула от лица, пальцы вцепились в подлокотник кресла так, что побелели костяшки.
— Ты был один? Долго?
— Да. И чем больше я плакал, тем злее она становилась.
Перехватило дыхание. Я не могла поверить: женщина, которой я доверяла сына, оказалась на это способна. Мой малыш, мой свет, заточен в комнате, как в клетке! Слёзы и страх заполнили его дни… В тот момент что-то во мне сломалось.
Я немедленно позвонила мужу, дрожа от ярости и боли. Он пытался верить в лучшее: «Она не могла… Это недоразумение». Но, взглянув в глаза Миши, он понял правду. Шок и разочарование заморозили его лицо.
Мы отправились к Вере Николаевне. Она встретила нас холодно, но, когда я прямо спросила, зачем она запирала сына, её спокойствие треснуло. Вспыхнув, она ответила:
— Он себя не умеет вести! Распущенный ребёнок! Я просто пыталась его воспитать!
Я едва сдерживалась, чтобы не закричать:
— Воспитать?! Запирая в комнате? Пугая до слёз? Нормально?
Она промолчала, сжав губы в тонкую линию. Муж смотрел на неё с таким разочарованием, что я ни разу не видела. В тот день мы решили, что Миша больше не появится в её доме. Муж пытался сохранить с матерью какие-то отношения, но для меня она перестала существовать. Прощение было недостижимым. Никому не позволено так обращаться с моим ребёнком.
Миша изменился вновь: смеётся, играет, легкость вернулась к нему. Я усвоила важный урок: если ребёнок без причины в слезах, значит, причина скрыта глубоко. И наш долг — найти её, защитить, даже если это значит выступить против доверенных людей. Я никогда более не оставлю своего сына в руках человека, не видящего в нём сокровище.
