— Опять не приедет… — Валентина Петровна тяжело вздыхает. — С мужем уже даже не переживаем, смирились. Вечно одно и то же: пообещает, а потом — тишина.
— А что на сей раз? — интересуюсь я. — Опять невестка не пустила? Вроде вы с ней с самого начала не сложились…
— Может, и не пустила. Хотя сын в лоб не говорит, что это её решение. Но по всему видно… Раньше хоть изредка приезжал, а теперь — хоть вой. Нашла же, как привязать. Даже крышу теперь, наверное, будем чинить с чужими мужиками — наш-то, видите ли, дня вырваться не может, — в голосе Валентины дрожит обида.
Речь о её сыне Дмитрии, ему уже под сорок. Уехал из родного села лет двенадцать назад, устроился в Воронеже, работает механиком. Раньше сам всё чинил, теперь только бригаду курирует. Женился там, квартиру купил. Всё сам. Жену, Галину, встретил поздно — оба были далеко не первой молодости.
— До него она ни с кем толком и не жила, — вздыхает Валентина. — И ясно почему. Нрав у неё… хоть святых выноси. С первого взгляда мы с ней не сошлись. Я старалась, честное слово. А она… будто сразу решила, что я ей враг.
— Я пару раз по телефону её слышала, — вступает соседка, — так такой язвы ещё поискать. Даже «здравствуйте» звучит, как издёвка. Не пойму, что Дима в ней нашёл.
Галина с родителями мужа почти не общается. Раз в год, если милостиво разрешит, он может к ним выбраться. И то — один. В этом году Дмитрий обещал приехать весной — крышу подлатать. Билеты взял. Но невестка, как оказалось, всё по-своему перекроила.
— Она беременна, — сквозь зубы выдавливает Валентина. — Теперь, понимаешь, одну её оставить нельзя. Хотя женщина взрослая, медсестра, чего ей бояться? Две недели его пилила. Он сначала упирался, а потом…
— И как это выглядит? — хмурится муж Валентины. — Он её что, на работу за руку водит? У неё же родители рядом — пусть помогают. Почему он должен из-за неё всё бросать?
— То-то и оно, — кивает Валентина. — Уверена, её мать на уши встала: «Не отпускай, а то ещё вернётся — и разведётся». Её младшая, кстати, так и осталась с ребёнком одна. Теперь у родителей ютится.
— Но Дима же не такой, — возражаю я. — Он порядочный. Да и почему им вместе не приехать?
— Да брось! — машет рукой Валентина. — Галя с ним ни за что не поедет. Муж раз позвонил ей — так она такую истерику закатила, что он мне велел сыну вообще не звонить. Бесполезно.
— А что она сказала?
— Что мы вечно от него чего-то хотим. Что тянем на себя. Что у неё уже сил нет с нами бороться. Что отпуск он должен с женой и ребёнком проводить, а не «по старикам скакать». И что наш дом ей не нужен — мол, оставьте себе.
— Ну и наглость! А Дима?
— Говорит, он ни при чём. Что не хочет ссор. Что переживает за беременность. Я всё понимаю… Но как же несправедливо. Мы его растили, всё для него… А теперь он и на день приехать не может?
Муж Валентины не выдержал. В сердцах сказал сыну, что больше ждать не будет — бригаду наймёт, сам всё сделает. Пусть сидит с женой, раз она теперь важнее родителей.
— Только он не понимает, — тихо говорит Валентина. — Жён может быть много… А родители — одни. И они не навсегда…
