Моя жизнь в маленьком городке под Новосибирском стала бесконечным мучением. Я, Галина, годами живу под одной крышей со свекровью, Надеждой Петровной, которая превратила моё существование в сущий ад. Сегодня я не выдержала и спросила её в упор: «За что ты меня так ненавидишь?» В ответ — лишь ледяная тишина и её презрительный взгляд. Сердце сжимается от боли, а в душе кричит несправедливость.
В тот день, как всегда, я наводила порядок в доме. Вымыла полы до зеркального блеска, пропылесосила каждый угол. И тут Надежда Петровна, сидя в своём кресле, с явным удовольствием рассыпала крошки от сушек на только что вымытый пол. Я застыла, не веря своим глазам. Это было нарочно, и она даже не скрывала злорадства.
— Мама, зачем?! — вырвалось у меня, голос дрожал от слёз.
Она холодно посмотрела на меня и бросила:
— Подметёшь! Небось руки не отвалятся.
С довольной усмешкой она вернулась к чтению старой газеты, будто ничего не произошло. Я стиснула зубы, взяла веник и начала убирать. Но внутри всё кипело. Вышла во двор — может, свежий воздух успокоит. Но горечь от её слов грызла меня, как ржавчина.
— За что?! — наконец выкрикнула я позже, сжимая кулаки. — Чем я заслужила такое? Я тебе и еду готовлю, и стираю, и убираю! Даже моя Катя тебе помогает! Почему ты меня ненавидишь?!
Она даже не обернулась. Ни слова, ни взгляда — только каменное молчание. Я разрыдалась, больше не могла терпеть. Доделала уборку, взялась за стирку, но слёзы лились ручьём. Моя жизнь — это порочный круг унижений, и конца ему не видно.
Мой муж, отец Кати, погиб давно. Ей тогда было всего семь. На похорнах Надежда Петровна сразу заявила:
— Останешься здесь! Чтобы в городе не болтали, будто я тебя на улицу выставила.
Я согласилась — идти мне было некуда. У родителей ютилась сестра с детьми, нам с Катей места не нашлось. Я верила, что со временем свекровь смягчится. Не смягчилась. На людях она — благочестивая старушка, а дома — настоящий тиран. Постоянно твердила:
— Ты без мужа — никто! Кто тебя, с ребёнком, возьмёт? Живи здесь, слушайся, а как помру — дом твой будет. Но если вздумаешь перечить — отдам племянникам, и останешься на улице!
Я боялась, терпела, старалась, чтобы Катя ни в чём не нуждалась. А Надежде Петровне уже за девяносто, но здоровье — будто у сорокалетней. Всю пенсию тратит на себя, требует деликатесы и дорогие продукты. Я поняла, что ошиблась, согласившись остаться. Эти годы сломали меня.
Моя Катя вот-вот окончит институт и выйдет замуж за хорошего парня. Они переедут к нему, и я молюсь, чтобы её жизнь сложилась счастливо. Но мне так горько за себя, за потерянные годы. Я отдала всё — ради дочери, ради свекрови, а взамен получила лишь ненависть и пустоту. Где взять силы, чтобы вырваться из этого ада?
