«Какого лешего ты полезла в мой ноутбук?» – Иван навис над Катей. Она никогда не видела его таким…
Катя вернулась из школы и в прихожей сразу почувствовала тяжёлый запах перегара. Из комнаты доносился храп. Всё ясно – отец снова напился. Она молча прошла на кухню.
Мать стояла у раковины, чистила картошку. Услышав шаги, обернулась. Катя сразу заметила красную припухлость на её щеке.
– Мам, давай уйдём от него. Сколько можно терпеть? Он же тебя убьёт когда-нибудь, – сквозь зубы прошипела Катя.
– Куда мы пойдём? Кто нас ждёт? На съёмное жильё денег нет. Не бойся, не убьёт. Трус он. Только на меня и решается…
Утром Катю разбудили странные звуки. Она встала и заглянула на кухню. Отец стоял у плиты, запрокинув голову, и пил прямо из носика чайника. Катя заворожённо смотрела, как ходит его кадык. Вверх-вниз, вверх-вниз. Вода булькала в горле. «Да захлебнись ты, ну пожалуйста!» – злобно подумала она.
Но отец не захлебнулся. Поставил чайник, крякнул, мутно глянул на неё и побрёл в ванную.
Катю передёрнуло при мысли, что мать дольёт в этот чайник воды и поставит на газ, не сполоснув. Она схватила его и долго терла губкой, пообещав себе, что больше никогда не станет пить из него, не помыв.
На зимние каникулы Катя с классом уехала в Москву. Вернулась – мать в больнице.
– Это он? – резко спросила Катя, увидев забинтованную голову.
– Да нет же. Поскользнулась, гололёд…
Но Катя знала – врет.
От побоев у матери развилась гипертония. Через полгода – инсульт. Умерла. На поминках отец рыдал пьяными слезами, то называя её светлой Людочкой, то проклиная последними словами. Говорил, Катя в мать всю, грозился: если и она решит сбежать – прибьёт.
Катя еле дождалась конца школы. На выпускной не пошла. Наутро тихо забрала аттестат. Пока отец был на работе, собрала вещи и сбежала.
Отец давал деньги на еду, и она часть откладывала. Иногда тайком доставала из его карманов, пока он спал. Немного, но продержаться можно. Решила: уедет, найдёт работу, а учиться можно и заочно.
Что отец будет искать, не боялась. Участковый и соседи знали про его пьянки – помогать не станут. Уехала в большой город, сняла дешёвую квартиру на окраине, устроилась в «Крошку-Картошку». Плюс – оформляли медкнижку, кормили даром…
Подала документы в техникум на заочное. Когда на работе узнали, что учится на бухгалтера, перевели за кассу.
Парни пытались за ней ухаживать. «Сначала все ласковые, а потом или пьянствовать начнут, или по бабам шляться. Не знаю, что хуже. Не верь их сладким речам, дочка. Я ведь тоже красавицей была. Отец твой поначалу не пил. Любили друг друга. А куда всё делось? Чёрт его попутал…» – часто говорила мать.
Катя запомнила. На ухаживания не отвечала. Насмотрелась.
Мать в день зарплаты закупала продукты оптом: крупы, макароны, консервы – чтобы хватило надолго. Отец пропивал всё, но голодать не приходилось. Теперь Катя делала так же.
Однажды, возвращаясь с тяжёлыми пакетами, она столкнулась с парнем, уткнувшимся в телефон.
– Простите, – сказал он, подняв глаза.
Катя хотела огрызнуться, но увидела его открытый взгляд и смутилась.
– Ничего… – улыбнулась она.
Парень предложил помощь. После колебаний она отдала пакет. Разве может человек с такой улыбкой быть плохим? Они познакомились. Ваня донёс сумки до дома, но внутрь Катя его не пустила.
На следующий день он пришёл в «Крошку-Картошку». Сказал – случайно. Но Катя знала: нет. Они стали встречаться.
Ваня признался: разведён, есть дочка, которую обожает. Квартиру оставил жене, сам живёт у друга. Женился по глупости.
– Совсем разные люди. Бывало, по несколько дней молчали…
Он много говорил о дочери, и Катя решила: человек, который так любит детей, – можно доверять. Через месяц Ваня предложил жить вместе.
– Давай снимем нормальное жильё ближе к центру. Вдвоём легче.
Катя согласилась. Летела на крыльях. Теперь у неё будет семья. Сняли однокомнатную, скромно отметили новоселье. О свадьбе не загадывала. Ваня часто говорил о детях: «Непременно двое – мальчик и девочка». И Катя верила.
Он сразу оплатил квартиру за два месяца. На третий попросил заплатить её.
– Дочке день рождения. Перерасход…
Сомнений не было. Катя заплатила. Потом появились другие причины: то ребёнок заболел, то родителям помочь… Теперь квартиру оплачивала она. Они же семья.
Когда узнала, что беременна, сразу сказала Ване. Он не подхватил её на руки, не закружил, как в кино, а лишь кивнул.
– Ты не рад? – обиделась Катя.
– Просто неожиданно. Нет, рад… – обнял её.
От сердца отлегло. Катя снова летала по дому. Но время шло, а предложения не было. Начался токсикоз. От запаха еды тошнило. Ваня начал готовить сам.
– У моей жены не было токсикоза. Может, с тобой что-то не так? – раздражённо спросил он.
Катю ранили слова о жене. А она кто?
– У всех по-разному… – пробормотала она.
Токсикоз прошёл, но появился зверский аппетит. Она поправлялась. Одежда не сходилась. Однажды Ваня заметил новое платье.
– Денег нет, а ты наряды покупаешь…
– Мне же во что-то одеваться! Опять дочке дорогой подарок?
– Моя дочь! Буду покупать, что хочу! Ты знала, на что идёшь! – закричал он.
– А я? Наш ребёнок?
– Не думал, что ты такая. Казалось, мы договорились…
– Это ты договаривался! Если дочь важнее – ребёнка не будет! – выкрикнула Катя.
Голова зазвенела. Щека горела под ладонью.
– Прости, я не сдержался… – услышала она сквозь шум.
Ваня стоял наВаня стоял на коленях, умоляя простить его, а Катя сжала кулаки и твёрдо решила, что больше никогда не позволит никому поднять на неё руку.
