— Как это «не могу»? Да это же ваша мать! Вы же в палате рыдали, а теперь хоронить не хотите? — Светлана аж перехватило дыхание от возмущения.
— Светлана Игоревна, пациентка из четвёртой палаты сказала, что Смирнова умерла.
Светлана отложила ручку, поднялась из-за стола, мельком глянула в зеркало на шкафу, поправила выбившуюся из-под медколпака прядь и вышла из ординаторской.
Дверь в палату была приоткрыта. Она вошла бесшумно. У кровати Галины Петровны Смирновой стоял ссутулившийся мужчина. Что-то бормотал себе под нос, шумно вздыхал. Светлана подошла ближе — да, Галина Петровна действительно умерла: глаза закрыты, рот чуть приоткрыт.
Она оглядела соседние койки. Одна пустовала, на другой — пожилая женщина, тут же поманившая её, словно только этого и ждала. Светлана подошла.
— Он уж минут десять так стоит. Вздыхает, прощения просит. Велел никого не звать, мол, проститься хочет, — прошептала старушка, округляя глаза для важности.
Светлана вернулась к покойной.
— Надо бы её из палаты унести, другие пациенты волнуются… — она запнулась, когда мужчина резко обернулся. Его лицо было красным от слёз. — Ваша мама умерла. Это уже не изменить, — тихо сказала она.
«Взрослый мужик, а так убивается… Наверное, были близки», — мелькнуло у неё в голове.
— От чего её лечили? — вдруг хрипло спросил он.
— Странный вопрос. Обычно спрашивают, от чего умерли. Пойдёмте в ординаторскую, я всё объясню. — Она повернулась к двери, но сын Смирновой схватил её за руку. — Да что вы себе позволяете?! Отпустите! Мне же больно! — Светлана повысила голос.
— А вы почему позволили ей умереть?! Она никогда не болела! Она… — он всхлипнул и закрыл глаза ладонью.
Светлана вырвалась.
— Если вам не жаловалась, это не значит, что была здорова. Может, щадила вас. Или помощи не ждала, — холодно бросила она. — Две недели в отделении лежала, а вы ни разу не проведали. Теперь слёзы проливаете.
— Я не знал… В командировке был. Соседка сказала только сегодня, — уже спокойнее произнёс он.
— Пойдёмте в ординаторскую, — устало повторила Светлана, но он не сдвинулся с места.
Она вышла, чтобы отдать распоряжения. Но сын Галины Петровны так и не зашёл. Медсестра Катя сказала — ушёл. Светлана подумала: «Реакции на смерть бывают разные, наверное, вернётся позже». Однако через два дня позвонили из морга: тело никто не забрал, что делать?
— Как «никто»?! — Светлана вспомнила его слёзы. — Разберусь, — буркнула она и положила трубку.
«Не забрал? Но он же так ревел… Может, запил? Или время потерял?» Она нашла карту Смирновой, где был записан номер родственника.
Долго никто не брал трубку. Уже хотела положить, как услышала хриплый голос:
— Чё надо?
— Я лечащий врач вашей матери. Вы собираетесь её хоронить?
— Я… не могу… — прохрипел он.
— Как «не можете»?! Напились и забыли?! Это же ваша мать! Вы в палате плакали, а теперь хоронить не хотите?! — Светлану затрясло от злости. — Тело в морге бесплатно хранится неделю, дальше…
— Вы её угробили, а теперь звоните… — в трубке что-то хрустнуло, раздались гудки.
— Хамло! — вслух вырвалось у Светланы. — Надо же так бухнуть, чтобы мать хоронить забыть!
Она повидала всякое: грубость, хамство, неблагодарность. Но этот случай не выходил у неё из головы… Она вспомнила, как хоронила свою мать.
***
Их отношения всегда были сложными. Мама воспитывала Светлану одна и держала в ежовых рукавицах. Даже в старших классах запрещала возвращаться после девяти. Подруги красили волосы в розовый, а Светлана боялась и подумать об этом.
Летом подрабатывала санитаркой, чтобы купить платье. Но мама только ворчала: «Деньги на тряпки спускаешь, а мне копейки не оставила!»
Когда Светлана поступила в мед, мама кричала: «Я думала, хоть поможешь мне, а ты…»
На втором курсе Светлана сбежала. Жила с однокурсником, потом вышла замуж. Беременность оборвалась — свадьба не состоялась. Вторая беременность… Она боялась сказать, ждала. А когда решилась, застала мужа с другой.
Уйти было некуда. Когда родился Ваня, муж исчез.
Помогала свекровь. Потом случайная встреча с соседкой: «Твоя мать больна».
Светлана мчалась к ней, умоляла лечь в её больницу. Мама отказалась. Каждый день — на другой конец города, после работы. Опаздывала за Ваней. Усталость, обиды…
Даже после выписки мама не пустила их жить к себе: «Мальчик шуметь будет».
Год метаний. Ночные смены, чтобы платить сиделке. Свекровь снова выручала.
Потом мама перестала узнавать её. Кричала: «Пришла квартиру получить?!»
А однажды… короткое просветление. Они плакали, просили прощения.
Слишком поздно.
В ту ночь Светлана проснулась от тревоги. Мама не спала. Казалось, даже улыбалась. До утра держала её руку…
***
Случай с сыном Смирновой заставил её по-другому взглянуть на всё. На Радоницу она поехала на кладбище. Тёплая погода, сухо. Убрала старые цветы, положила свежие. На фото мама смотрела строго, но без упрёка.
У выхода она увидела его — сына Галины Петровны. Разговаривал с кем-то. «Молодец, пришёл», — подумала Светлана.
— Постойте! — окликнул он её.
Она обернулась.
— У вас тоже… кто-то? Простите, я тогда напился, наговорил…
— Радоница. Маму навещала.
— Девять дней сегодня… Я на машине, подвезу.
На остановке — толпа. Она согласилась.
— Думаете, я алкаш? — спросил он за рулём.
— Именно так и думала, — честно призналась Светлана.
Его имя всплыло в памяти — Артём.
— Я вообще не пью. Просто… мама была мне другом. Пока я не вОни вышли из машины перед её домом, и Артём неожиданно улыбнулся: «Знаешь, а ведь мамы, наверное, и правда устроили эту встречу — чтобы мы наконец перестали злиться и научились прощать».