В сорок лет жизнь Зинаиды круто перевернулась. Она жила с родителями в большой четырёхкомнатной квартире в Казани. Работала юристом в небольшой фирме, вечерами возвращалась домой — ужин, сериалы, редкие разговоры с отцом о новостях и с матерью о жильцах из соседних квартир. Вроде всё было правильно, размеренно, привычно. Но чего-то не хватало — своего счастья так и не случилось.
Родители всё твердили: «Зинок, ну когда же ты устроишь свою жизнь?» А потом разбирали каждого кавалера по косточкам — то небогатый, то молчаливый, то без высшего образования. И всё это под соусом «мы же тебе добра желаем» — с колкостями, намёками, упрёками. А Зина молчала. Потому что любила их. Потому что не хотела расстраивать. Жила — будто в чужой, но уютной клетке.
Как-то осенью, возвращаясь с работы, она увидела под подъездом мокрый комочек. Котёнок. Маленький, дрожащий, шерсть в грязи, глаза испуганные. Зина подхватила его, прижала к груди и понесла домой. Прямо в пальто, под дождём. Дома налила молока — котёнок жадно лакал, будто не ел сто лет. Родители подошли. Сначала молчали. А потом — как прорвало.
Они орали. Не говорили — орали. Что он всё обдерёт, обгадит, что в квартире будет вонять, что паркет испортится, а диван превратится в лохмотья. Отец хватался за сердце, мать за виски. Требовали немедленно вынести «эту тварь» или сдать в приют. Отец даже распечатал адрес и с торжеством сунул ей бумажку. А потом вдвоём вытолкали Зину за дверь с переноской в руках. Сунули пятьсот рублей — «на корм».
Зина села в машину. Котёнок прижался к ней, свернулся калачиком и мгновенно заснул. Она смотрела в окно, и в голове вдруг пронеслось: «Мне сорок. А у меня ничего нет. Ни комнаты, ни своего угла. Я как гость в их жизни». Слёзы подступили, а внутри звучало: «Хватит. Сделай хоть что-то своё». Достала телефон, нашла объявление — студия недалеко от работы. Позвонила. Договорилась. Внесла залог. Забрала ключи. И поехала — но не в приют.
Дома она достала котёнка — теперь его звали Барсик — и положила на диван. Села рядом. И впервые за долгие годы почувствовала — она дома. Не в родительской квартире. Не в их идеальном мирке. А в своём, пусть и съёмном, уголке. Теперь её никто не допрашивал, с кем она гуляет, во сколько приходит. Главное — вовремя плати за аренду. И она платила. С удовольствием.
А потом случилось то, чего она не ждала. Однажды, гуляя с Барсиком, она столкнулась у подъезда с мужчиной. Сергей. Электрик, добродушный, с открытой улыбкой и спокойным взглядом. Разговорились. Разговор перешёл в кофе. Кофе — в долгие прогулки. И как-то само пошло — без критики, без проверок, без условий.
Родителям она звонила. Говорила, что всё хорошо. А если они начинали кричать — просто вешала трубку. Может, со временем они поймут. А может, и нет. Но теперь у Зины была своя жизнь. С Барсиком, выросшим в наглого кота, с Сергеем, с новыми правилами, с тишиной и свободой. И всё это началось с одного промозглого вечера и одного мокрого комочка на улице.
Иногда жизнь начинается вот так. С капли сострадания. К кому-то. К себе. И с первого шага — оттуда, где давят, туда, где наконец можно дышать.
