Сегодня особенный день — мне исполнилось шестьдесят. Готовилась к юбилею тщательно, как будто от этого зависело что-то важное. Составила меню, купила продукты впрок, приготовила любимые семейные блюда: щи, жаркое, салаты оливье и селёдку под шубой, а на десерт — медовик, который пекла всю ночь. Мечтала, как мы соберёмся в моей московской квартире — я, младшая дочь Татьяна, старший сын Дмитрий с женой Галиной и внучкой Настей.
Но никто не пришёл.
Звонила Дмитрию раз за разом — трубку не брали. Сидела одна за накрытым столом, смотрела на свечи, которые так и не зажгли. Грустно. Обидно. Татьяна, правда, не отходила от меня весь вечер, но её утешения лишь подчёркивали мое одиночество.
Утром собрала угощения и поехала к сыну. Может, случилось что-то страшное?
Открыла дверь Галина — в халате, с недовольным лицом.
— Зачем приехали? — спросила холодно.
Дмитрий вышел на кухню, молча налил чай. Я не стала церемониться:
— Почему не пришли? Хотя бы позвонили!
Сын промолчал. Заговорила Галина. И её слова перевернули всё.
Оказалось, они годами копили обиду: я, дескать, подарила им маленькую однокомнатку, а себе оставила трёхкомнатную. Будто им тесно, будто из-за этого не могут завести второго ребёнка.
Стояла, слушала и не верила.
Вспомнилось, как после смерти мужа я одна тянула двоих детей. Родители помогли купить квартиру. Все эти годы — мои силы, мои нервы, мои деньги. Когда Дмитрий привёл Галину, я выделила им комнату, Татьяне — другую, а сама ютилась в гостиной.
Потом родилась Настя. Кто её нянчил? Кто ночами не спал? Я.
А потом неожиданное наследство — разваленная однушка от бывшей свекровушки. Вложила в ремонт все сбережения — и отдала сыну, чтобы у них был свой угол.
Думала, поступаю правильно.
А вышло, что мало.
Ушла, не попрощавшись. В метро ехала с камнем в груди. В голове крутились слова невестки, в сердце — боль.
Теперь ясно.
Доброта — не гарантия благодарности. Близкие привыкают к хорошему и ждут ещё больше. А если не получают — обижаются.
Вечером сидела за тем же столом, смотрела в окно на московские огни. Выпила чаю с тортом, который так и не съели.
И вдруг — лёгкость.
Никому ничего не должна.
Ни оправдываться.
Ни доказывать.
Ни отдавать последнее в обмен на чужую неблагодарность.
Теперь — моё время.
И я им воспользуюсь.
