В канун своего шестидесятилетия я трепетала, как первоклашка перед экзаменом. Дни напролёт обдумывала детали: рисовала меню, скупала продукты в «Пятёрочке», колдовала на кухне над любимыми семейными блюдами — сибирскими пельменями, жарким из кабанины, салатами «Оливье» и «Селёдкой под шубой». Особенно старалась над тортом «Чародейка» — рецепт ещё моей бабушки из Твери.
Живу я в Екатеринбурге с младшенькой — Варей, которой уже тридцать, но суженый, как назло, не спешит. Старший — Артём, ему сорок, женат на Светлане, и растит дочурку Настю.
За месяц предупредила: торжество в субботу. Все клятвенно обещали явиться. Я грезила, как мы сядем за стол — смех, тосты, воспоминания про дачу под Пермью, где Артём в шесть лет упал в малину.
Но день настал — и дом опустел.
Я звонила Артёму с утра до ночи. Гудки. В тишине. Стол ломился от угощений, а я плакала в подушку. Выручила только Варя — обняла, напоила чаем с боярышником.
В воскресенье, с коробками еды, я постучала в их «двушку» на Уралмаше. Дверь открыла Светлана — в потрёпанном халате, с лицом, будто я ей должна триста рублей.
— Вы чего? — буркнула.
Артём вышел сонный, чайник включил молча.
— Где ты вчера был? — спросила прямо.
Сын промолчал. Заговорила Светлана. Её речь резанула, как ледяной ветер:
«Мамаша, вы нам конуру подарили, а сами в «трёшке» у ТРЦ «Гринвич» расселяетесь! Настя подрастёт — где второго рожать? В чулане, что ли?»
Я остолбенела.
Вспомнилось: когда муж ушёл к секретарше, я с двумя детьми на руках ипотеку тянула. Всё для них — и курсы английского для Артёма, и балет для Вари. Когда сын женился, отдала им лучшую комнату, сама ютилась у балкона.
А потом тётя Клава из Челябинска неожиданно завещала мне разваленную «хрущёвку». Я продала бабушкины серёжки, вложила все сбережения — и отдала молодым.
Думала — свободу дарю. Оказалось — подарила повод для претензий.
Ушла, не попрощавшись. В метро глотала слёзы. За окнами мелькали знакомые улицы, но город вдруг стал чужим.
Дома села за нетронутый торт. Чай «Каркаде» горячим паром поднимался к потолку.
И поняла:
Хватит.
Не надо больше никому ничего.
Ни оправданий.
Ни жертв.
Ни вечной погони за благодарностью, что тает, как сахар в рюмке.
Теперь — только я. И тишина за окном, где медленно падал первый снег.
