Подкаблучник видится со мной лишь тайно

Сын мой, как тень жены, видится со мной украдкой, будто совершает грех…

Я, Татьяна Сергеевна, в одиночку растила своего сына, Антона. Быть может, вина моя в том, что он стал таким рабом своей супруги, но от этой мысли сердце скручивает в узлы. Подруга юности, Людмила, как ножом резанула: «Слишком нянчилась с ним!» Слова её обожгли, но заставили очнуться. Теперь живу в тихом городке под Воронежем, почти не видя ни сына, ни внучку, потому что его жена, Кристина, забрала его целиком, а я стала лишней в их мире.

Антон родился, когда я уже стерла из памяти его отца, с которым жила без штампа три года. Мой отец, деловой да крепкий, подарил мне квартиру после школы — чтоб я не зависела ни от кого. В юности там гремели вечеринки, но всё изменилось, когда встретила его. Казалось, любовь — навсегда, но ребёнок стал нежданностью. Даже мысли не было — рожать или нет; я уже видела, как качаю малыша на руках. Отец Антона пытался вернуть меня, но я отстранилась. Расстались мы ещё до родов. Родители шептали: «Помирись ради сына», а я твердила: «Буду ему и мать, и отец». Отец лишь махнул рукой: «Твоя воля».

Когда Антону стукнуло семь, моего отца не стало. До той поры мы ни в чём не знали нужды: игрушки, одежда, поездки — у сына было всё. Он не хныкал, и подруги дивились: «Как при таком достатке ребёнок не избалован?» Я гордо отвечала: «Просто люблю его. Он — мой единственный мужчина». Не думала тогда, что мой «единственный мужчина» вырастет и выберет другую, оттолкнув меня в тень. Я жила его учебой, службой. Чтобы Антон не попал в армию, договорилась с военкомом — он «служил» при штабе, а я каждый день носила ему пирожки, ловя его улыбку.

После армии Антон поступил в вуз, где на третьем курсе встретил Кристину. Когда я впервые её увидела, внутри всё сжалось. Красива — да, но взгляд её, властный и ледяной, пробрал до дрожи. Я сразу поняла: эта девушка сломает его. Так и вышло. Он стал её тенью, исполнял каждую прихоть, тратил последние рубли на подарки, выдумывал сюрпризы — лишь бы она кивнула. Кристина не командовала явно — она просто позволяла ему любить себя, а он таял, как снег на ладони. Наши разговоры свелись к его восторженным рассказам о ней. Я чувствовала, как теряю сына, но глотала слезы, стараясь быть любезной с невесткой.

Перед свадьбой Кристина выдвинула условия: праздник должен быть шикарным. Я спустила почти все накопления, лишь бы угодить. Но этого оказалось мало — переписала на Антона свою квартиру, перебравшись к матери. Это решение стало роковым. Узнав, что жильё оформлено только на сына, Кристина закатила истерику. Наутро Антон побежал к нотариусу и вписал её в доли. Земля ушла из-под ног: моя жертва не стоила для неё ничего. С тех пор Кристина затаила злобу, и я стала незваной гостьей в доме, который когда-то был моим.

Когда родилась их дочь, Соня, всё покатилось под откос. Кристина закрутила Антона: он работал, тянул семью, а дома прыгал по её щелчку. Она же придумала причину, чтоб отвадить меня от внучки. «У Сони аллергия на ваших кошек, — заявила. — Шерсть на одежде вредит ребёнку». Чушь, но Антон проглотил. Сам попросил не приходить, глаза в пол: «Буду навещать тебя иногда». Слова его резали, будто стеклом. Мой мальчик, которого я растила, стал чужим, покорным мужем, а жена — стеною между нами.

Теперь Антон приходит тайком, будто крадётся. Говорим о пустяках полчаса, он избегает моего взгляда, а потом убегает — боится опоздать к Кристине. Соню вижу редко — лишь на утренниках в садике или концертах её кружка, под колючим взором невестки, не позволяющей нам обняться. Глаза внучки уже копируют холодный прищур матери, и от этого мураши по коже. Сердце ноет: теряю не только сына, но и её.

Хочу всё изменить, но не знаю как. Кристина выстроила стену, которую не пробить. Антон, моё солнышко, стал её куклой, а я — ненужным призраком. Подруга права: слишком опекала его, и теперь он не может сказать «нет». Но как исправить, не разломав их семью? Каждый его тайный визит — как удар: я потеряла его. Живу с этой болью, мечтая обнять Соню, поговорить с Антоном по-человечески, но Кристина — словно бетонная глыба. И страдаю от мысли, что эта пропасть — навсегда.

Rate article
Подкаблучник видится со мной лишь тайно