Сын у меня, можно сказать, под каблуком жены — видимся теперь только украдкой, будто шпионы.
Я, Татьяна Сергеевна, поднимала своего Степана одна. Наверное, сама виновата, что он вырос таким податливым, но осознавать это — словно ножом по сердцу. Моя подруга Ольга как-то сказала прямо: «Перелюбила ты его». Больно было слышать, но правда — она такая вредная, всегда найдет, куда ткнуть. Теперь живу в тихом городке под Новосибирском, почти не вижу ни сына, ни внучку, потому что его жена, Анастасия, его полностью прибрала к рукам, а я оказалась лишней в их жизни.
Степан родился, когда я уже и думать забыла о его отце, с которым мы четыре года жили без шблюбка. Мой батя, человек с деловой жилкой, подарил мне квартиру после школы — мол, чтоб на ногах стояла. В молодости у меня там вечно кто-то ночевал, шум, смех… А потом появился он. Любовь казалась на века, но беременность стала сюрпризом. Я даже не колеблясь — уже представляла, как буду качать малыша на руках. Отец ребенка пытался вернуться, но я его отшила. Родители мой уговаривали: «Помиритесь ради сына!» А я уперлась рогом: «Я ему и мать, и отец!» Батя только рукой махнул: «Ну, твое дело».
Когда Степану стукнуло семь, моего отца не стало. До этого мы ни в чем не знали нужды: игрушки, одежда, поездки — у сына было все. Он рос не избалованным, и подруги удивлялись: «Как так? При твоих-то возможностях!» А я гордо отвечала: «Просто люблю его. Он у меня — главный мужчина». Не думала тогда, что мой «главный мужчина» вырастет и выберет другую, а я окажусь на задворках его жизни. Я вечно влезала в его учебу, работу. Чтобы сын не попал в армию, договорилась с военкоматом — он «службу» проходил при штабе, а я каждый день носила ему домашние пирожки, лишь бы увидеть его улыбку.
После армии Степан поступил в институт, и на третьем курсе встретил Анастасию. Увидев ее впервые, я сразу поняла — беда. Красивая, да, но взгляд как у царской особы: снисходительный, холодный. Я подумала: «Эту не переиграешь». Так и вышло. Степан стал ее тенью: деньги на подарки, сюрпризы, исполнение любых капризов. Она не давила — просто позволяла ему себя любить, а он таял, как снег на солнце. Наши разговоры теперь — сплошной восторженный пересказ ее слов. Я чувствовала, что теряю сына, но кусала губы, стараясь быть вежливой с невесткой.
Перед свадьбой Анастасия выдвинула условия: банкет должен быть на уровне. Я спустила почти все накопления, лишь бы угодить. Но этого оказалось мало — переписала на Степана свою квартиру, а сама переехала к маме. Ошибка, конечно. Узнав, что жилье оформлено только на сына, Анастасия устроила истерику. На следующий день Степан бегом к нотариусу и переписал квартиру на двоих. Земля ушла из-под ног: моя жертва для нее — пшик. С того дня невестка затаила злобу, и я стала персона нон грата в доме, который когда-то был моим.
Когда родилась их дочь, Катюша, все стало еще хуже. Анастасия окончательно закрутила гайки: Степан пахал на работе, а дома прыгал вокруг нее по первому зову. Придумала же причину, чтобы отвадить меня от внучки: «У Кати аллергия из-за ваших кошек. Вы приносите шерсть, это вредно». Чушь, конечно, но Степан проглотил. Сам попросил не приходить, глаза в пол: «Я сам к тебе заскачу». Слова резали, как стекло. Мой мальчик, которого я растила, стал чужим, пляшущим под дудку жены.
Теперь он приходит ко мне тайком, будто на свидание с любовницей. Поболтаем о ерунде полчаса, он глаза отводит, потом — шмыг за дверь, чтобы не опоздать к Анастасии. Катюшу вижу редко — только на утренниках в саду или её танцах, под строгим взглядом невестки, которая даже обняться не дает. Взгляд внучки уже становится таким же холодным, как у матери, и от этого мороз по коже. Сердце ноет: теряю и сына, и внучку.
Хочу что-то изменить, но не знаю как. Анастасия выстроила стену, и Степан, мой мальчик, теперь ее марионетка, а я — лишний человек. Подруга права: задушила его любовью, вот он и не может ей противостоять. Но как теперь все исправить, не разнеся его семью в щепки? Каждый его тайный визит — как укол: ты больше не главная. Живу с этой болью, мечтая обнять Катю, поговорить со Степой по-честному, но Анастасия — как бетонная стена. И страшно, что этот разрыв уже навсегда.
