Муж заявил, что без меня он проживёт, а вот я — без него никуда. Что ж, посмотрим.
После восьми лет брака я, Светлана, наконец освободилась от тех глупых убеждений, которые мне годами вдалбливали мать, бабушка и свекровь. Они твердили, что настоящая жена — это та, которая везде успевает: работает, воспитывает детей, держит дом в чистоте, готовит вкусные обеды, а муж всегда сыт, одет в отглаженную рубашку и доволен. Я пыталась соответствовать, но мой супруг, Игорь, даже не замечал моих стараний. Он привык, что я всё делаю сама, и не видел, как я выбиваюсь из сил. Я устала — устала быть тенью, устала тащить на себе всё.
Перед глазами всегда были примеры родных. Мать, бабушка, старшая сестра Татьяна — все они были образцовыми хозяйками, жившими ради семьи. Мать преподавала в школе, возвращалась домой, готовила, а потом до ночи проверяла тетради. Никто не считал это подвигом — просто «женская доля». Отец до сих пор не знает, где лежат его носки. Мать подаёт ему тапочки, накрывает на стол, подносит ужин. Я никогда не видела, чтобы он взял в руки швабру или веник. Да, он много работал, приходил поздно, но зарабатывал хорошо. Благодаря этому он купил нам с Таней квартиры. Мать могла бы не работать, но считала, что её вклад в бюджет важен. Так её воспитала бабушка, а мать воспитала нас.
Татьяна вышла замуж на пять лет раньше меня и во всём копировала мать. Получила педагогическое образование, родила двоих, превратила дом в музей чистоты. Когда я приходила в гости, всё вокруг сияло: дети ухожены, на столе пироги. После свадьбы я тоже мечтала о таком же доме. Хотела быть идеальной женой, всё делать сама. Но Игорь, с трудом поднимал её.
Два года назад я родила второго ребёнка. Беременность далась тяжело, я еле ходила, но вместо поддержки Игорь начал ворчать. Его раздражал несолёный суп, мятая рубашка, пыль на полке. Я, измученная, с грудничком на руках, пыталась делать всё как раньше. Мать и свекровь хором твердили: «Ты не делаешь ничего сверхъестественного — это обычная женская доля». Я верила им, хотя внутри уже задыхалась от их ожиданий.
Переломным моментом стали слова нашего семилетнего сына, Владика: «Убирать игрушки — бабское дело, мама сама всё сделает». Он повторил слова отца. В тот момент во мне что-то сломалось. Если бы я была в другом настроении, может, и проигнорировала бы, но тогда меня накрыло волной ярости. Я кричала, рыдала, не могла остановиться. Это был не просто скандал — это был крик души, уставшей быть никем. Остановилась я только через час, но поняла: так больше не будет.
Вечером я попыталась поговорить с Игорем. Хотела объяснить, как мне тяжело, что я задыхаюсь без его помощи. Я не требовала, чтобы он делал всё — только разделил нагрузку: сходил в магазин, посидел с детьми, помог убраться раз в неделю. Но он меня прервал: «С чем ты не справляешься? С детьми? С уборкой? С едой? Я тебя содержу, пока ты в декрете, а тебе ещё и моя помощь нужна? А ты чЯ больше не молчу и не прошу — теперь я действую, и Игорю придётся либо измениться, либо уйти.
