Поймала золовка, когда та мерит мои вещи без разрешения.
Сергей, умоляю, только без ночёвок. У нас не гостиница, а у твоей сестры есть свой дом, хоть и в соседнем городе, Елена нервно протирает бокалы, рассматривая их на свет. Пятна от воды раздражают её так же сильно, как и предстоящий визит родственников мужа.
Лен, чего ты начинаешь? Сергей устало теребит переносицу, не отрываясь от ноутбука. Олеся с мамой едут проездом, у мамы запись к кардиологу, а Олеся просто за компанию. Ну нельзя же их в ночь глядя обратно в электричку возить.
Проездом, конечно. В прошлый раз они тоже «проездом» приехали и провели неделю, пока Олеся искала зимние сапоги по всей Москве, потому что у нас, видишь ли, выбор лучше. А я всё кормила, поила и развлекала их, пока ты был на работе.
Обещаю, в этот раз всё иначе. Один вечер, ужин, сон, завтрак и они уедут. Будь снисходительнее, это же семья.
Елена только вздыхает. Слово «семья» в лексиконе мужа священно, индульгенция, прощающая любые грехи. А грехов за его младшей сестрой Олею и матерью Галиной Ивановной водилось немало. Не преступницы они, а просто бесцеремонные. Той самой простотой, которая, как известно, хуже воровства.
Елена руководитель отдела в крупной логистической компании, хорошо зарабатывает, любит порядок и качественные вещи. Её гардероб гордость и, пожалуй, единственная слабость. Шёлк, кашемир, брендовсумки собирает коллекцию годами, ухаживает за вещами, как садовник за редкими орхидеями. Именно этот гардероб служит Олее красной тряпкой на быка.
Звонок в дверь раздаётся ровно в шесть вечера. На пороге стоят Галина Ивановна с пакетом домашних пирожков (жирных, жареных в масле, от которых у Елены начинается изжога) и Олеся. Золовка окидывает её цепким взглядом от макушки до пят.
Ой, Леночка, привет! Олеся, не разуваясь, бросает поцелуй в щеку. А ты чего такая нарядная? Платье новое? Дорогое, небось?
Привет, Олеся. Обычное домашнее платье. Проходите, Елена старается улыбнуться, хотя взгляд Олеи, ощупывающий ткань, её бесит.
Ну ничего себе «обычное», хмыкает золовка, стягивая куртку. Натуральный хлопок с вышивкой. У нас такие ползарплаты стоят. Везёт тебе, Сергей тебя балует.
Я сама работаю, Олеся, напоминает Елена, вешая куртку в шкаф.
Да ладно тебе, работаешь. Муж тоже не копейки получает. Мам, дай пакет, я на кухню отнесу.
Вечер начинается по классическому сценарию. Галина Ивановна сразу инспектирует кухню, переставляя баночки со специями «как удобнее», а Сергей, счастливый от встречи с родными, наливает чай и слушает бесконечные рассказы матери о соседях, давлении и ценах на гречку.
Елена держится, кивает, подкладывает гостям еду и мысленно считает часы до их отъезда. Напряжение возрастает, когда речь заходит о предстоящем юбилее тёти Зины.
Ой, девчонки, даже не знаю, в чём ехать, жалуется Олеся, отправляя в рот кусок торта. Я так поправилась за зиму, ни в одно платье не влезаю. А там же ресторан, все в фифах, позориться не хочется.
Она бросает выразительный взгляд на Елену. Елена делает глоток чая и молчит. Она знает этот взгляд: «дай поносить».
Лен, не выдерживает паузы Олеся. А у тебя же много шмоток. Может, одолжишь чтонибудь на выходные? Мы вроде одной комплекции почти. У тебя было синее с блёстками, помнишь?
Олеся, мы разной комплекции, твёрдо заявляет Елена. У меня 44й размер, у тебя 48й. И я не отдаю свои вещи. Это мой принцип.
Ну вот, началось, закатывает глаза Олеся. Принцип! Жаль, скажи. Родной сестре мужа тряпку пожалела. Оно у тебя висит, пылится, а мне лишь раз надеть. Я бы в химчистку сдала потом!
Олеся, зачем тебе чужое? мягко вмешивается Сергей, видя, как у жены белеют костяшки пальцев. Купим тебе новое, я переведу немного денег.
Да что нам купить?! восклицает Галина Ивановна. Зачем тратить деньги, если в шкафу добра навалом? Елена, ты же куркуль? У тебя платьев солить можно. От тебя не убудет, а девочке радость. Мы же свои, а не чужие.
Галина Ивановна, тема закрыта, отрезает Елена, голосом чуть резче, чем следовало, но терпение на исходе. Мои вещи мои вещи. Я не беру чужое и не отдаю своё. Пожалуйста, сменим тему.
Остаток ужина проходит в натянутом молчании. Свекровь обиженно поджимает губы, Олеся демонстративно не смотрит в сторону Елены, ковыряя вилкой салат. Сергей виновато бегает глазами между женщинами, но спорить больше не решается.
На следующее утро Елена уходит на работу рано. Гости ещё спят. Сергей берёт отгул, чтобы возить маму к врачам, так что дом остаётся пустым.
Я вернусь около семи, говорит она мужу, обуваясь в прихожей. Проследи, чтобы они ничего не переставляли и не хозяйничали в нашей спальне. Ты знаешь, я этого не люблю.
Лен, ты же параноик, улыбается Сергей, целуя её в щёку. Кому нужна ваша спальня? Они позавтракают, поедут в клинику, потом погуляют и сразу на вокзал. Ты придёшь никого уже не будет.
Елена уходит, но тревога грызёт её весь день. Она знает Олею. Отказ вечером воспринял её не как окончательное «нет», а как вызов.
Рабочий день тянется бесконечно. Около трёх часов дня у Елены начинается мигрень, перед глазами всплывают радужные круги, таблетки не помогают.
Елена Викторовна, вы бледна как полотно, замечает её заместительница. Едьте домой, мы справимся сами, отчёт доделаю.
Елена не спорит, ей действительно нужно отлежаться в тишине. Она вызывает такси.
Подъезжая к дому, она смотрит на окна своей квартиры на третьем этаже. Свет горит во всех комнатах, хотя на улице ярко. «Странно», думает она. Сергей сказал, что они будут гулять до вечера.
Она тихо открывает дверь ключом. В квартире пахнет сладкоприторным дешёвыми духами Олеи, смешанными с запахом лака для волос. Из глубины доносится музыка и громкий смех.
Елена снимает туфли и бесшумно идёт по коридору. Смех слышен из её спальни. Дверь приоткрыта.
Мам, ну скажи, отпад же? восторженно звучит голос Олеи. Как на меня шили! И цвет, и фасон. А эта жаба говорила «размер не тот». Врушка! Всё застегнулось!
Ой, доча, красота! подкалывает её Галина Ивановна. Прямо королева! Тканьитальянская, сразу видно. Не как китайский ширпотреб.
Елена толкает дверь.
Картина перед ней напоминает дешёвую мыльную оперу, но смешно ей не бывает.
В её спальне, перед большим зеркалом шкафкупе, крутится Олеся в том самом вечернем платье из тёмноизумрудного шёлка, которое Елена купила в СанктПетербурге два года назад за безумные деньги и надевала лишь один раз на новогодний корпоратив.
Платье трещит по швам. В буквальном смысле. Олеся втискивает своё пышное тело в изящный шёлк, рассчитанный на узкую талию. Молния на спине разошлась посередине, обнажая бельё, ткань на бедрах натянулась так, будто сейчас лопнет с оглушительным звуком.
На её ногах любимые Еленины бежевые лодочки, которые золовка, видимо, натянула, поджав пальцы, потому что пятки свисали. На кровати, идеально застеленной, разбросаны другие вещи: кашемировый свитер, две блузки, шарфы, коробки с украшениями. Галина Ивановна сидит в кресле, держит в руках сумку Елены и с интересом её осматривает.
Что происходит? тихо, но в тишине голос Елены звучит как гром.
Олеся вскрикивает и дерётся. От резкого движения слышен характерный звук рвущейся ткани.
Ой замерла она, глядя в отражение в зеркале испуганными глазами.
Галина Ивановна выронила помаду, та скатилась по паркету.
Елена? А ты чего так рано? Сергей сказал, ты до семи начинает свекровь, пытаясь звучать беззаботно, но выходит нелепо.
Елена медленно входит в комнату. Ярость, холодная и рассудительная, вытесняет головную боль.
Снимай, говорит она, глядя прямо в глаза золовке.
Лен, вы не так поняли, я просто примерить Мы же не собирались забирать, просто посмотреть, как сидит тараторит Олеся, пытаясь закрыть руками разошедшуюся молнию. Сергей разрешил!
Врёшь, отрезает Елена. Сергей знает, что вход в эту комнату закрыт. Снимай платье. Немедленно.
Да не могу! вдруг выкрикивает Олеся, в голосе слышны истеричные нотки. Заело!
Что значит «заело»?
Молния! Она застряла! Я пыталась застегнуть, а она заела и теперь ни туда, ни сюда!
Елена подходит ближе. Пот и духи Олеи пропитывают её. Шёлк подмышек уже потемнел от влаги. На боку, где шов, зияет дыра нитки не выдержали натяга.
Ты порвала платье, стоимостью около ста тысяч рублей, констатирует Елена. Ты понимаешь?
Да какие рубли! вмешивается Галина Ивановна, вставая. Пошёл шовчик, зашить можно! Что ты тратишь на трагедию? Мы же свои! Девочке просто захотелось красивого. У тебя столько, а у её мужа копейки считает!
Галина Ивановна, положите сумку на место и выйдите, без поворота к ней говорит Елена. Иначе я вызову полицию и оформлю кражу со взломом.
Ты маму мужа полицией пугаешь?! свекровь бледнеет. Мы в гостях!
Вы не в гостях. Гости так себя не ведут. Вы воры, которые вломились в чужое пространство. Вон отсюда!
Галина Ивановна, бормоча проклятия, выбегает в коридор. Елена остаётся наедине с Олеей, которая сжимает голову в плечи и шмыгает носом.
Повернись, приказывает Елена.
Она осматривает молнию. Застёжка застряла в подкладке. Олеся действительно застряла, но ткань вдоль молнии порвана «с мясом». Платье уничтожено.
Мне придётся разрезать, спокойно говорит Елена.
Что?! Нет! Ты с ума сошла? Я же в нём! Олеся пытается оттолкнуться, но туфли на размер меньше не дают устойчивости, она чуть не падает.
Либо я режу платье, чтобы тебя освободить, либо ты идёшь так домой. Выбирай. Молнию я не расстегну, ты её сломала.
В этот момент хлопает входная дверь.
Девчонки, я дома! Мам, где вы? Я торт купил! голос Сергея звучит бодро. Он явно не догадывается, что попал в эпицентр урагана.
Он входит в спальню с коробкой торта, улыбка медленно спадает.
Что тут Олеся? Почему ты в моём платье?
Серёженька! вопит Олеся, бросаясь к брату, насколько позволяют узкая юбка и туфли. Она меня убить хочет! Ножницами угрожает! Я лишь примерила, а она орёт, полицию вызывает! Скажи ей!
Сергей растерянно смотрит на жену. Елена стоит, скрестив руки, и смотрит на цирк с полным презрением.
Сергей, твоя сестра без спроса надела моё коллекционное платье, порвала его, сломала молнию, растянула туфли. Твоя мама рылась в моих сумках. Я даю им десять минут на сборы.
Лен, ну может начинает Сергей, привычный миротворец.
Посмотри на платье, Сергей, перебивает её. Подойди.
Он подходит, видит дыру, влажные пятна, разъёёванную молнию, разбросанные вещи. Видит, как их порядок нарушен.
Олеся поднимает глаза на сестру. Зачем ты это сделала? Я же просила.
Что такого? Олеся переходит в атаку. Плюнь своей тряпкой! Мы же богатые, ещё купим! А ты, брат, тоже хороший! Жена тебе дороже сестры? Позволяешь ей грязью поливать? Мать в коридоре держит сердце, а вы тут шмотки считаете!
Снимай, глухо говорит Сергей.
Что?
Снимай платье. Сейчас же.
Оно не снимается! рявкает Елена. Она в нём застряла. Дайте ножницы.
Операция по освобождению Олеи длится пять минут, сопровождаясь жалобами Галины Ивановны из коридора и хрипом пленницы. Елена режет шёлк вдольКогда последний кусок ткани упал на пол, Елена вздохнула, закрыла дверь на замок и навсегда заперла в сердце место, где когдато жила семейная гармония.
