– Ну что, мамочка, как и договаривались, завтра за тобой заеду и отвезу. Уверен, тебе там придется по душе, говорливо произнес Вениамин Степанович, натягивая пальто у входной двери.
Анна Дмитриевна устало опустилась на широкий облезлый диванчик в гостиной. После многократных убеждений она наконец согласилась сын настоял. Соседки с нижнего этажа не могли нарадоваться:
Вот твой Венечка золото, сам за всем следит! Опять тебя на дачу отдыхать отправляет, не то что наши, судачили бабы, разложив на лавке семечки.
Но сомнения всё равно, словно лёгкий морозок, скребли душу Анны Дмитриевны. Ну да ладно… Завтра яснее будет.
С утра пораньше Вениамин подкатил на своей старенькой «Волге». Ловко погрузил мамины сундучки, помог ей усесться и отправились в путь.
Не жизнь, а малина у неё! завидовали на скамейке соседки. Ему всё нипочём: то помощницу по дому наймёт, то вот санаторий за городом.
Пансион находился за старыми окраинами Москвы.
Это, мама, почти что как в заграничном отеле, пять звёзд, с надеждой улыбнулся Вениамин.
Когда они прошли через высокие сосновые ворота и Анна Дмитриевна заметила на скамейках только пожилых людей, она сразу поняла: её опасения были не напрасны.
Но виду она не подала. Всегда умела держаться с достоинством.
Сын встретился с ней взглядом, но тут же отвёл глаза ясно было: понял, что мать всё поняла.
Мамочка, тут отличные врачи, мероприятия и общение… Попробуй хотя бы три недели, а там видно будет, Вениамин путался в словах, не смея посмотреть ей в глаза. Анна Дмитриевна только спокойно ответила:
Езжай, сынок. И не зови меня «мамочкой», называй, как прежде мама, хорошо?
Он облегчённо кивнул, поцеловал её в щёку и уехал.
Анне Дмитриевне предложили выбрать: жить одной в отдельной комнате или с соседкой. Она предпочла соседку не хотелось ей остаться наедине со своими мыслями.
Доброго дня, дорогая, раздался уверенный голос. На диване восседала холёная дама. Теперь не одна скучать буду! Меня зовут Марфа Львовна.
Они быстро разговорились.
Комната и вправду была отличная просторная гостиная, две спальни и отдельный душ. Видно, сын постарался.
Марфа Львовна оказалась одинокой, но состоятельной дамой почтенного возраста:
Я, голубушка, устала: здоровье то шалит, то кости ломит. Свой трёхкомнатный в центре сдам, а сама здесь наслаждаюсь забота, врачи, и ни за что переживать не надо. Племяннику всё переписала, он меня летом на юг вывозит. А вы, милая, как тут оказались, вы ведь ещё молоды!
Анна Дмитриевна криво усмехнулась, но желание выговориться взяло верх:
Сын с семьёй живёт отдельно. В своё время не сошлись с невесткой. Квартира большая осталась мне, но вот, как только ребёнок на ноги встал, так сразу своё жильё купили и уехали. Поначалу даже радость была свобода да здоровье подвело.
Ну, всё понятно, сказала Марфа Львовна, поправляя причёску перед зеркалом. А сегодня, между прочим, в холле танцы. Вы с нами?
Нет, пока отдохну, отказалась Анна Дмитриевна и ушла к себе.
Всё правильно. Внучка её, Аринка, училась в Санкт-Петербурге, скоро диплом молода, замуж пора, своё гнёздышко устроит.
В общем, сама виновата.
С Надеждой, невесткой, характером не сошлись: поучала, не отпускала к плите, сперва сына пыталась к себе склонить. Веня между двумя огнями метался, а Анна Дмитриевна ревниво хотела остаться главной.
Глупо.
Когда они съехали, какое-то время было даже хорошо. Отношения вроде бы наладились, часто приезжали всей семьёй. Но снова она начала ворчать
Сама виновата.
Стало казаться все забыли, не нужны. Придумывать болезни стала, играть роль немощной. Авось чаще будут навещать. Но сын иначе рассудил: может, боялся ссор с Надей или дела завалили.
Всё думая о себе
Сама виновата.
Нанял ей компаньонку, потом другую, но ни одна не угодила. Хотелось внимания родных, а вышло напротив.
Арина, любимая внучка, часто звонила:
Бабушка, скоро буду, у меня всё отлично. А у тебя?
У меня тоже всё хорошо, не переживай, отвечала Анна Дмитриевна.
Ты держись, я приеду, Ариша всегда была ласкова.
Сама виновата.
Наговорила сыну, что лекарства путает, память подводит Лгала.
Думала: позовёт к себе жить. Но видно, Веня испугался решил, что мать и вправду слаба. Работают оба с Надей кто ухаживать будет?
Вот и решился на пансион.
Анна Дмитриевна встала перед старым трюмо.
В возрасте, под восемьдесят и что?
Ума и силы ещё хватает
Сама виновата. Может и правда, так спокойнее.
Легла и уснула.
Три недели тянулись вечностью.
Сын наведывался по пятницам, привозил угощения, но здесь и так всё было, чего душе угодно.
Всё было бы отлично, если бы это был просто отдых. Но мысль о том, что это может остаться навсегда, жгла сердце.
У Анны Дмитриевны отличное здоровье. Нервы пошаляют, но кто ж в наше время не нервничает? сказала при встрече директор пансиона Вениамину.
В этот миг Анна Дмитриевна вдруг увидела: сын удивился и искренне обрадовался. Оказалось, он не ждал, что всё так хорошо.
И вот внезапно вбежала Ариша:
Бабушка! Папа сказал, ты отдыхаешь. Странное место Я диплом защитила поздравь меня! Ты скоро домой? Без тебя нам пусто. Я бы с тобой пожила, можно?
У Анны Дмитриевны подскочило сердце в глазах Арины читалась искренность.
Папа завтра заедет, собирайся домой поедем!
Анна Дмитриевна только кивнула. Хотела заплакать от радости, но сдержалась.
Марфа Львовна, снимая бигуди, пожала плечами:
Вам, милая, домой пора. Не ваше здесь место, с завистью поправила причёску, вы затейница домашняя.
Анна Дмитриевна стала собирать вещи, не веря, что уезжает из этого санаторного рая.
Веня приехал рано. Вошёл, улыбнулся и только вымолвил:
Мама, и крепко обнял.
В машине сидели Арина и кто бы мог подумать Надежда. Все переглянулись, и у Анны Дмитриевны стало тепло на душе.
«Сама виновата. Всех строила, пыталась руководить. Не давала жить… Но зачем? Вот они, мои родные, рядом. Неужели зря переживала?»
Спасибо вам еле слышно прошептала Анна Дмитриевна, когда сын открыл дверцу, и она устроилась рядом с семьёй.
Дорога домой была светлой.
Анна Дмитриевна ехала в родную квартиру, сердце наполняли радость и спокойствие.
Теперь всё по-другому. Надо просто жить. Ведь пока жив никогда не поздно быть счастливым и делиться этим счастьем с близкими.
