13 февраля, 2025г.
Сегодня в двенадцать часов у Алёны операция. Простая, плановая, наркоз на час, лёгкие манипуляции и выписка в тот же день. Она спокойно отказалась, чтобы я не пропускал важный совет директоров в Москве, где открывается новый филиал.
Всё будет в порядке, сказала она, и, поцеловав меня в щёку, бросила в мою сумку несколько пакетиков корма для её котов, живущих в подвале нашего дома, а потом стремительно вышла. Я поправил галстук, ещё раз проверил отражение в зеркале, схватил папку с отчётом о проекте по выводу «ТехноФин» в лидеры рынка и помчался в офис. Руководить компанией, которую я построил с нуля, требует полной отдачи, и я отдавал её каждый свободный миг, убеждая себя, что делаю это ради неё, ради её котов, ради нашей общей мечты.
Коты для меня не просто животные. Это её маленькое безумие, которое я терплю, как терплю мелкие недостатки любимого человека. Поэтому каждый её запрос «добавить ещё одного бездомного котёнка в дом» я отвергал: «Нет смысла», говорил я, хотя в глубине души знал, что для неё это лишь способ почувствовать себя нужной.
***
«Операция простая плановая ничего особенного Я должен был поехать с ней!» слышу я в голове, повторяя эти слова десятки раз. Сколько раз я бросал все и мчался в больницу, держась за рукоятку белого халата, пока врач шептал тревожные инструкции? Я рвал в клочья отчёты, которые отняли бы у меня каждый час, и, стоя на коленях у её кровати, просил её не оставлять меня, вернуться к жизни, сказать хоть одно слово.
Но она молчала. Никто из нас не знал, что простая плановая операция и час наркоза могут закончиться комой
Мы делаем всё, что в наших силах, пытался убедить меня врач.
Вы ничего не делаете! я вопил, оплачивая её перевод в отдельную палату в рублях, как будто деньги могут вернуть её сознание.
Шанс есть, надо ждать, успокаивала меня медсестра.
Где же этот шанс?! я громко кричал по коридору, когда неделя прошла, а Алёна так и не пришла в себя.
Я испробовал всё: консультации лучших специалистов, музыку, разговоры, даже заполнил её палату цветами. Я почти перестал приходить на работу, чтобы быть рядом каждый свободный момент. Уговаривал, обещал, шантажировал. В момент вспышки гнева я целовал её, вспоминая старую сказку про спящую красавицу, и всё глубже погружался в отчаяние. Кофе в офисе заменил себе на крики, я разбил стул, разбил вазу, в порыве ярости бросил сумку, из которой вылетели разноцветные пакетики корма. Алёна так и не успела накормить своих котов тех самых блохастых, которых я считал лишь раздражением.
«Дурак! Господи, какой же он дурак!» слышу я свои мысли в безмолвии.
Я бы отдал всё, даже ползти на коленях, лишь бы снова увидеть её счастье рядом с этими котами. Адреналин, что держал меня в тонусе, вдруг спустился, и, уставившись на беспорядок, я дрожащими руками поднял пакетики, чтобы уже через десять минут стоять у двери подвала, где они ждут своей еды.
***
Это называется фелинотерапией, сказал лечащий врач, глядя на меня серьёзно, пока я тащил в палату шестую по счёту переноску для котов.
Значит, мы будем первыми, прошептал я, выпуская животных из клеток.
Это её коты, понимаю? Я отдам всё, лишь бы сказать ей об этом! крикнул я, почти плача.
Я оповещу персонал, ответила медсестра.
Спасибо я должен был сделать это раньше запинался я.
Никогда не теряйте надежду, сказал врач. Мы учимся на ошибках.
Я не забуду больше никогда не забуду, клялся я себе.
***
Снова в двенадцать часов у Алёны операция. Простая, плановая, час наркоза, выписка в тот же день. Она не требует моего присутствия, но всё равно улыбается, глядя, как я, отряхивая галстук, с лёгкой усмешкой надеваю шестую шлейку на сопротивляющихся котов. Её коты те самые, из подвала, которые год назад заставили её проснуться, пытаясь сделать вдох.
Семь взглядов, сверлящих меня, шесть облегчённых вдохов, один радостный крик я её никогда не забуду. Возможно, поэтому сейчас, когда ей снова предстоит пройти через боль, она не боится. Я, уставший, с волосками шерсти, прикреплёнными к рубашке, смотрю на неё укоризненно, но её улыбка становится шире. Мы идём по улице, окружённые шестью ухоженными котами, каждый тянет поводок в свою сторону, а прохожие лишь возмущённо мяукают.
Операция простая, плановая, час наркоза, выписка в тот же день, тихо произнёс мужчина, сидящий в больничном дворике, обложенный котами, в руках держит слегка обкусанный букет роз.
Я бросаю взгляд на часы, поправляю шесть разноцветных поводков, проверяю, не ослабли ли шлейки, и смотрю в окно палаты, где просыпается Алёна. Скоро нам разрешат зайти. Я смогу наконец пожаловаться на шестерых хвостатых «бездельников», которые без неё отказываются меня слушать. И сказать ей, как я её люблю, и что буду любить вечно, даже если она проведёт дни в приюте для кошек, построенном благодаря нашей компании.
Глупый я, но вспоминая тот день, когда она впервые открыла глаза, я убеждаюсь: пока она рядом, в моей жизни нет ничего важнее её странностей. И я продолжу воплощать в жизнь эти безумные, но счастливые её желания. Пока ещё не поздно
