Прежде чем уйти и не вернуться…
Артём вышел из здания вокзала на платформу, слегка перекосившись под весом здоровенной спортивной сумки с надписью «Победа» через плечо. На висках блестели капельки пота. Он окинул взглядом перрон. У стены вокзала тянулся ряд скамеек, занятых пассажирами и встречающими. На одной из них сидел старик в сером плаще и кепке. Артём направился к нему.
Подойдя, он сбросил ношу на середину скамейки, достал из кармана куртки мятый платок и вытер лицо. Только после этого сел, с облегчением выдохнув. Мимо пронесся скорый состав, не останавливаясь. Тёплый ветер, пропахший шпалами и углём, обдал лицо Артёма, шевельнув его короткие волосы.
Он проводил взглядом удаляющийся поезд, откинулся на спинку скамейки, положив ладонь на сумку. Люди вокруг снова заговорили, прервав молчание на время грохота.
«Поезд номер… прибывает… Нумерация вагонов с головы состава», — немногословно бубнил динамик.
«Ни черта не разобрать. Какой поезд?» — повернув голову, спросил старик.
Артём пожал плечами. Старик кивнул и глянул на часы.
«Уже третий раз объявляют, а его всё нет. Почему на вокзалах всегда говорят так, будто картошку жуют?»
Артём промолчал, не желая ввязываться в разговор.
«Вы куда-то уезжаете? Судя по сумке — надолго», — не унимался старик.
«А вы — Шерлок Холмс, да? — фыркнул Артём. — А раз у вас нет вещей, значит, кого-то встречаете».
«Верно. Сына встречаю», — с гордостью ответил старик.
«А я от сына уезжаю», — неожиданно для себя пробормотал Артём.
Слова вырвались сами.
«Ну вот. Жизнь. — Старик вздохнул. — Убегаете, значит. Только от себя-то не убежите. Весь багаж проблем с собой тащите». Он кивнул на сумку между ними.
Артём насупился и отвернулся.
«Я тоже так сбежал лет сорок назад. Сыну тогда одиннадцать было. Не видел его все эти годы. Волнуюсь…»
Голос у старика был спокойный, хоть он и говорил о волнении.
«По виду не скажешь», — буркнул Артём себе под нос.
«Волнуюсь. Просто в мои года лишние эмоции — роскошь. От любой, хоть радости, хоть горя, запросто кони двинешь».
«За границей он жил, что ли?» — вдруг спросил Артём, радуясь возможности отвлечься.
Сам не понял, как обычное замечание жены о позднем возвращении переросло в скандал. Слово за слово, крики, упрёки. И вот уже Оля обвиняет его в измене без всяких причин. Как говорится, слово не воробей — вылетит, не поймаешь.
Мог бы промолчать, но нет — схватил сумку, набросал туда что попало, хлопнул дверью и рванул на вокзал. И только сейчас, услышав про сына, вспомнил про Ваню…
Голос старика вернул его к реальности.
«Жена у меня была — золото. Не красавица, но душа. Никогда бы не подумал, что смогу уйти от неё и сына. Ан нет…»
Старик рассказывал, будто оправдывался перед самим собой.
«Грыжа у меня прихватила. Давно мучила, а тут совсем прижало. Наталья — жена — отправила меня в больницу. Только заглянули — сразу на операцию.
Лежу, от наркоза отхожу, и тут входит она. В белом халате, глаза голубые, словно у ангела. И имя под стать — Людмила.
Подошла со шприцем. Руки мягкие, пальцы тёплые… Меня аж затрясло. Как укол сделала — не заметил. Влюбился по уши. Перед выпиской всю ночь не спал, думал, как бы остаться. Даже ногу сломать готов был.
Перед самым уходом признался ей. Думал, оттолкнёт. А она номерок дала… Не выдержал, позвонил, пока жена на работе.
Встретил её с цветами, немного погуляли… В молодости я был видный, не то что сейчас. Не любовь это была, а дурман. Уже собрался порвать, как она залетела…
Ну что ж. Старший сын взрослый, а этот что, без отца будет? Пришёл домой, всё жене выложил. Она плакала, конечно. Как вы — собрал вещи и ушёл. Только сумка у меня поменьше.
Развелись, а жениться на Людмиле не успел. Роды у неё пошли плохо… Умерла. Родители её приехали, меня же виноватым выставили. Да я и сам винил себя… Ребёнка её родители забрали. Даже не показали».
«Вы говорили, сына не видели. Жена не простила?» — спросил Артём.
«Не простила. Разве такое прощают? Я себя ненавидел. Жить не хотел… Уехал в Сибирь. Думал: или замёрзну, или водка добьёт. Но нет. Деньги почти все жене переводил. Себе немного — на хлеб да папиросы.
Она их обратно присылала… Раз даже записку вложила: «Замуж вышла». Накопил на квартиру в Казани. Сына не искал — стыдно было… А он сам нашёл. Недавно написал: мать умерла…»
В динамике что-то скрипнуло, и голос снова объявил о прибытии поезда.
На этот раз поезд остановился. Люди выходили из вагонов, растворяясь в дверях вокзала. Старик встал, вытянул шею, но никто к нему не подошёл. Состав уехал. Растерянно оглядев пустую платформу, старик снова сел.
«Может, следующим?» — немного сжалившись, сказал Артём.
Он так увлёкся рассказом, что забыл, зачем сам здесь. Очнулся, когда динамик объявил его поезд на второй платформе.
«Мой», — пробормотал он.
Вдруг старик замер. Артём перевёл взгляд на мужчину лет пятидесяти, подходившего к скамейке. Рядом шла полноватая женщина. Не доходя пары шагов, они остановились. Старик медленно поднялся, снял кепку, сжал её в руках и снова надел.
Поезд заглушил слова мужчины, но Артём понял по губам: «Отец…»
Люди спешили к вагонам. Мужчина подошёл к старику. Они стояли, глядя друг на друга. Артём понял, что лишний. Вскочил, закинул сумку и двинулся к поезду.
У вагона ждала проводница.Артём глянул на часы, развернулся и пошёл обратно — домой, где его ждали Ваня и Оля.
