– Ну что, мамочка, как договаривались, завтра я за тобой заеду и отвезу. Уверен, тебе там понравится, – суетливо одевался Вениамин и аккуратно прикрыл за собой дверь.
Анна Дмитриевна устало опустилась на старенький диван. Столько уговаривали поддалась, согласилась поехать. Соседки наперебой восхищались:
Какой у тебя Венечка заботливый… Всё тебя балует. То помощницу по хозяйству наймёт, то снова на отдых отправляет. Нам бы так!
Но на душе у Анны Дмитриевны кошки скребли. Ну да ладно, думала, завтра все выяснится.
Наутро Вениамин приехал ни свет ни заря, шустро схватил чемоданы, усадил мать в “Ладу” и они помчались к выезду из города.
Вот повезло же человеку, судачили соседки на лавке, то сын ей человека нанимает, то в пансионат отправляет, а мы как суслики в норах всё сами, всё самим!
Пансионат находился недалеко от Подмосковья.
Мам, это почти как пятизвездочный отель, умасливал сын, глядя снизу вверх.
Когда они вышли из машины и прошлись по территории, где на всех лавочках чинно сидели пенсионеры, Анна Дмитриевна тут же поняла: не зря сомневалась.
Но виду не подала привыкла быть стойкой солдаткой.
Вениамин мельком встретился с ней взглядом, но тут же отступил, решив, что мать уже всё прочухала.
Мам, тут и врачи хорошие, и на занятия затащат, и люди интересные. Ты хоть попробуй для начала на три недели, а там сбивчиво промямлил Вениамин, уткнув взгляд в носки ботинок.
Ладно, сынок. Не называй только меня мамулькой зови мамой, привыкли ведь так. Хорошо?
Он обрадовано кивнул, поцеловал её в щёку и укатил.
Анне Дмитриевне предложили выбрать: отдельная комната или с соседкой. Она, конечно, выбрала с соседкой совсем одной оставаться не хотелось.
Здравствуйте, дорогая, на диване скрестила ноги деловая дама, наконец, я не одна, зовите меня Марианна Львовна.
Познакомились.
Комната и вправду как в дорогом санатории: зал, две спальни с душем и туалетом на каждого. Слава сыну!
Марианна Львовна оказалась шикарной дамой, одинокой и при деньгах, девяносто первый год.
Я, милая моя, тут отдыхаю душой. Центровую свою трёшку сдаю, а сама наслаждаюсь заботой. Тут и обслуживание, и врачи кругом, хочешь танцуй, хочешь пиши стихи. Квартиру оставила племяннику: как только бархатный сезон вывозят меня в Сочи. А вы, голубушка, как сюда попали? Вам же до моих лет ещё далеко.
Анна Дмитриевна усмехнулась. Но искушение поболтать пересилило:
Меня сын пристроил сюда, чтобы совесть была чиста. Веня с женой давно отдельно, сноха Надежда строга. А после того, как заработали и квартиру купили, к себе съехали. С одной стороны, неплохо. А с другой здоровье подвело, вот и оказалась тут.
Ой, понимаю, Марианна Львовна наводила локон за локоном, сегодня, между прочим, танцы. Вы пойдёте?
Нет, пожалуй, я пас… Ноги ноги не слушаются сегодня, сказала Анна Дмитриевна и удалилась к себе.
Всё правильно. Внучка Ариша в Питере учится, обещала приехать после экзаменов в доме оживёт!
Сама виновата.
С Надеждой характерами не сошлись а ведь это она донимала, советы без спросу вот и не сжились. Веня тогда между двух огней скакал, а она хотела, чтоб на её сторону стал.
Глупо.
Когда съехали сперва вздохнула свободней. Даже навещали чаще и отношения поднимались на новую волну. Но опять стало всё не так!
Сама виновата.
Ощутила себя лишней, забытой. И стала, сама того не подозревая, болезни себе придумывать. Думала: будут жалеть-приходить чаще. А сын, может, решил иначе времени у него тоже в обрез, да и с Надей на службе оба.
Она про себя думала.
Сама виновата.
Компаньонок нанимали всё не то. Ни к одной душа не легла. Хотелось не помощи, а родного слова, а устроила сама вот что получилось.
Ариша, любимая внучка, на учёбе. Часто звонила:
Бабушка, я скоро приеду, держись! У тебя как дела?
У меня всё хорошо, Ариша, не волнуйся.
Бабуля, не скучай, вот вот приеду! Ариша и вправду скучала по бабушке.
Сама виновата.
И Вене наплела, что уже и таблетками путается, и забывать стала… Сама не заметила, как себя в это загнала. Думала, может, предложит с ними пожить.
А он, Венечка, испугался, решил, что совсем сдала. Обсудил с Надеждой кто ж теперь за нею смотреть? Вот и отправил в пансионат.
В пятизвёздочный для стариков.
Анна Дмитриевна встала, нашла себя в зеркале:
Ну и что, под восемьдесят? Да я ещё во всех смыслах при уме и способна руками картошку держать!
Сама виновата. Может, и правда так даже лучше.
Прилегла и уснула.
Три недели показались годом.
Сын по пятницам приезжал, гостинцы привозил, а здесь и так всё было.
Всё было бы смешно, если бы не казалось, что здесь тебе и осесть навсегда. Вот что душу рвёт.
Мы вашу маму обследовали, доложила очередная строгая женщина в халате Вениамину. Анна Дмитриевна в полном порядке, здоровье загляденье, только нервишки шалят. Но это у всех нас сейчас.
И тут Анна Дмитриевна заметила: сын-то обрадовался и искренне удивился, как ребёнок. А она-то думала: только и ждут, когда любимый мамонт вымрет.
И вдруг примчалась её Ариша, сияющая:
Ба, ты правда “отдыхаешь”? Места интересные… Я диплом защитила, поздравляй! Ты домой-то скоро? Я приехала, бабушка, так одиноко без тебя. Можно, я с тобой поживу?
Сердце у Анны Дмитриевны ёкнуло Ариша до слёз искренняя:
Папа завтра заедет, собирайся, возвращайся. Я дома, без тебя пусто!
Анна Дмитриевна только кивнула, да чтобы слёзы не вышли наружу.
Марианна Львовна, снимая бигуди, примеряла очередную шляпу:
Вам, милая, домой пора. Вы не наша публика, не по этим санаториям! и с лёгкой завистью поправила локон. Вы домашняя женщина. Уходите у вас там жизнь настоящая!
Собрала Анна Дмитриевна вещи, сама не верила, что вот-вот вырвется из этого “городского санатория”.
Вениамин приехал, улыбнулся:
Мама, всего одно слово, а сколько в нём любви.
В машине уже сидела Ариша и, о чудо, даже Надежда. Все поглядывали вопросительно и на душе у Анны Дмитриевны стало светло:
“Сама виновата, строила, командовала, жизнь душила… А зачем? Вон, глядят как ждут! Мои ведь, родные…”
Спасибо вам, одними губами прошептала Анна Дмитриевна и села в машину.
Ехали домой, а на душе Анны Дмитриевны весна и праздник вперемешку.
Теперь всё будет по-другому. Хотя бы попробовать ведь никогда не поздно.
Ведь пока жив, всегда есть время быть счастливой и делать счастливыми близких.
