Меня зовут Ярослава Иванова, и живу я в Вязьме, где Смоленская область хранит память о военных годах и спокойные изгибы Днепра. С Тарасом мы знакомы со школы. Он славился удалью, обожал женские взгляды и жил будто на празднике. Но судьба подкинула ему испытание, и теперь он бьётся в сетях, сплетённых собственными рукамими.
Его супруга, Галина, третий год трудится в Южной Корее. Оставила ему двух сыновей — давно взрослых, самостоятельных — и уехала за заработками. Прилетает лишь раз в год, в июле, на десять дней — больше не позволяют смены на заводе. Зато ежемесячно исправно переводит рубли на общий счёт. Недавно столкнулись у магазина, он пригласил на чай. За кружкой терпкого чая выложил историю — горькую, как полынь, и настолько нелепую, что до сих пор не укладывается в голове.
Когда Галина улетела, Тарас год коротал вечера с бутылкой, заводил мимолётные интрижки, но потом решил: «Халявы не видать!». Захотелось нежности, страсти, тепла под боком. «Один раз живём!» — повторял он. Приметил юную соседку Ксению Петровну, что давно кокетничала на лавочке. Та сначала жеманилась, играла в неприступную царевну, но сдалась — стала его «зазнобушкой». Красивая, словно куколка, но нрав — огонь да бритва. Капризы, сцены, требования подарков. А Тарас, мягкий, будто пластилин в её пальцах, выполнял любой каприз.
Он отлично знал: такие паучихи до добра не доведут, особенно если ты тряпка, готовая на всё ради их смеха. Ксения обчистила его как липку. Сначала деньги на платья и салоны, потом — на ремонт её хрущёвки, на свадьбу племянницы, на умный холодильник. Дошло до того, что он взял кредит на её подержанную иномарку. А когда копилка опустела, полез в общий счёт — тайком снимал тысячи, надеясь, что жена не проверит. Но шила в мешке не утаишь. Галина узнала об измене — «доброжелатели» нашептали через мессенджеры. Устроила разборки по видеосвязи, кричала так, что соседи стучали по батареям. Пригрозила рассказать сыновьям — те боготворили отца, но за предательство матери отреклись бы навек. Сказала: вернётся и разведётся, если он не порвёт с этой «кукушкой».
А Ксения впилась в него, как репей. Терять «спонсора» не планировала. Сначала разыграла комедию с беременностью — клялась родить наследника. Тарас, в панике, повёз её в санаторий уговаривать. Та согласилась на аборт, но запросила 300 тысяч — таких денег у него не было. Пришлось закладывать гараж, брать микрокредиты. Едва перевёл дух, решив, что кошмар кончился, как Ксения закрутила роман с его заммэра. Теперь начальник, под её чарами, травит Тараса на службе — придирается, грозится сократить. А без работы как отдавать долги? Тарас на краю: должник как шелковый, деньги тают, а стыд жжёт душу, будто крапивой.
Он признался, что мечтает сбежать к Галине в Корею — бросить всё, валяться в ногах, молить о пощаде. Мол, так спасёт хоть обломки жизни. На прощане горько хмыкнул: «Знал, что в прорубь нырять — простудиться, но не думал, что захлебнусь». Ушёл, ссутулившись, а я сидела, разглядывая трещину на чашке. Тарас сам полез в петлю — ради мимолётного угара, ради девицы, вытянувшей из него всё: деньги, честь, семью. Галина горбатится на чужбине, чтобы сыновья учились в институтах, а он променял её на алчную змейку. Сыновья, узнай правду, отвернутся — и правильно.
Вижу, как он гаснет, но думаю: что впереди? Ксения высосет соки и выбросит, как пустую банку. Начальник выкинет с работы, и он останется у разбитого корыта — без семьи, без крыши над головой, с долгами, что будут глодать его до гроба. Он думал, что молодость можно арендовать, что страсть — конфетка в блестящей фольге. А теперь платит по счетам — горько, одиноко, с пустым кошельком. Галина, может, и пустит его на порог, но забудет ли предательство? Я бы не смогла. Он предал не только её, но и внуков, что могли бы греть его старость. Вместо этого — юная бестия, ржущая над ним в компании любовников. Вот и удалец — теперь он тень былого балагура, и этот урок останется с ним навсегда.
