Съезжай на «свои просторы», сказал Виталий, когда они сидели за ужином в их квартире в Москве. Откладывать разговор было нельзя.
Алексей, садись, тихо позвал он.
Аглая выключила плиту, повернулась и, чуть вздохнув, спросила:
Что происходит?
Виталий не мог смотреть жене в глаза, будто стыд его глотал.
Я ухожу. У меня другая, её зовут Юлия, мы вместе работаем. Это не мимолётный роман, а настоящая любовь. Я больше не могу обманывать ни тебя, ни себя.
Новость об измене потрясла Аглаю, но она приняла её с достоинством: не заплакала, не бросала посуду, не приставала с просьбами остаться. Выбор мужа она приняла, лишь один момент оказался тяжёлым. По условиям брака Виталий хотел, чтобы она забрала детей дочь от первого брака, Злату, и их сына Тимофея и переехала в «свою территорию».
Где же мне жить? думала Аглая всю ночь. Семнадцать квадратных метров, двое детей, её зарплата бухгалтерши 45000рублей в месяц, которой едва хватало, плюс «помощь», если её можно так назвать, от того, кто только что предал семью.
Утром она произнесла ему:
Хорошо, Виталий. Я готова съехать.
Муж обрадовался:
Вот и умница. Я знал, что ты разумна.
Есть условие, прервала его Аглая.
Какое? насторожился он.
Ты полюбил другую, я не стану тебя осуждать. Квартиру я не делю, хотя по закону могу половину. Оставь её себе.
Правда? воскликнул Виталий, радуясь.
Правда. Мы с Златой переедем в мою студию, нам там будет достаточно места. Поставим двухъярусную кровать, разместимся.
А Тимофей? спросил он, растерянно.
Аглая посмотрела прямо в него.
Сын останется с тобой.
Что? Смоим? Виталий улыбнулся нервно. Ты шутки? Он же маленький! Маме нужно!
В нашей стране у родителей равные права и обязанности, Виталий, говорила она уверенно. Ты отец, ты хотел сына, просил меня его родить. Теперь ты обязан платить алименты, как предписано законом, и забирать его на выходные.
Ты ты не можешь так! закричал он. Какая мать бросит ребёнка?
Я не бросаю, я оставляю его отцу, в просторной квартире рядом с детским садом. Почему я должна тащить его в тесноту, менять привычный сад? Ты сам сказал, условия там плохие. Пусть сын живёт в хороших условиях с тобой и Юлией.
У меня работа! возразил он. Кто будет его в сад вести, кормить, укладывать?
У меня тоже работа, спокойно ответила Аглая. Я справлялась четыре года, теперь твой черёд. Мальчику нужно мужское воспитание, ты всегда говорил, что я его балую. Воспитывай его, делай мужчиной.
Виталий схватился за голову, метался по комнате.
Это абсурд! Юлия не согласится! Ей двадцать пять, зачем ей наш ребёнок?
Это уже твоя проблема, бросила она, скрестив руки. Ты глава семьи, решай.
Двойные стандарты надоели. Хочешь новую жизнь берись за ответственность.
Сбор вещей занял два дня. Виталий весь время ходил, будто утонул в воде, чередуя жалость, угрозы и мольбы о совести.
Аглая, подумай, что подумают люди! шептал он, пока она укладывала одежду Златы в коробки. Твои родители, мои родители
Пусть говорят, отвечала она, заклеивая коробку скотчем. Мне всё равно. Я не справлюсь на одной зарплате и в одной квартире.
Самым тяжёлым стал разговор с мамой, которая трижды звонила за вечер и плакала в трубку.
Доченька, как ты можешь оставить Тимофея отцу? Он же
Мам, вы в другом городе, что вы можете сделать? Пришлёте деньги?
У вас пенсия слёзы кошки, ответила она.
Аглая уже всё решила: Виталий отец, пусть будет отцом не только в словах.
В день отъезда Тимофей бегал по квартире, как в игре. Аглая села к нему на колени, поправила шапочку, сердце разрывалось. Но она знала, что если ослабнет, Виталий отнимет у неё всё.
Сынок, сказала она, глядя в его глаза. Мама с Златой живут в другой квартире, а ты будешь с папой. Папа тебя любит.
Ты придёшь? спросил Тимофей, сжимая плюшевого зайца.
Обязательно. В субботу приду, вместе пойдем в парк, будем есть мороженое. Слушайся папу.
Злая Даша уже ждала у двери, наушники на шее, молчаливо поддерживая мать. Виталий стоял в коридоре, бледный как стена.
Ты серьёзно уйдёшь? спросил он.
Ключи на тумбочке, бросила Аглая. Список лекарств на холодильнике, у него лёгкая простуда, надо полоскать. В саду собрание в четверг, не забудь.
И ушла.
Первая неделя без неё перевернула Виталия с ног на голову. Утро начиналось не с поцелуя Юлии, а криком: «Папа, я хочу есть!» Овсянка пригорала, молоко проливалось, Тимофей отказывался от еды, требовал мультики.
Ешь! орал он, опаздывая на работу.
В саду воспитательница упрекала:
Папа, почему ребёнок в грязной футболке?
Папа, забыли сменную одежду.
Папа, нужно заплатить за шторы.
На работе всё валилось из рук, начальник уже дважды вызывал его к себе, намекая, что личная жизнь не должна мешать работе.
Вечером он пытался собрать всё: забрать ребёнка из садика, зайти в магазин, приготовить еду, убирать игрушки, которые через пять минут снова разбросал Тимофей.
Третьего дня в квартире появилась Юлия, но сразу же нахмурилась.
Виталь, мы же в кино собирались, капризно сказала она, не разувая ботинки.
Какое кино? ответил он в одном носке, растрёпанный. Тимофея с кем оставить?
Давай няню наймём!
На какие деньги? У меня половина зарплаты уходит на кредит!
Тимофей выбежал в коридор, покрытый фломастерами, и врезался в Юлию, схватив её за брюки.
Тётя! Смотри, я тигр!
Ай! крикнула она, отпрыгивая. Ты что, ребёнок?
Он ребёнок, Юлия! рычал Виталий. Хватит истерить!
Я не няня, ответила она, глаза расширились. Я женщина, мне внимание нужно!
Виталий всплеснул:
Моя бывшая всё четыре года этим занималась, пока я работал!
Юлия фыркнула и ушла, больше не появляясь.
К субботе Виталий выглядел как тень: похудел, отрастала щетина, под глазами темные круги. Квартира была в руинах.
Дверь стучала, открыл он, споткнувшись о кучу игрушек. На пороге стояли Аглая и Злата.
Мама! крикнул Тимофей, бросившись к ней.
Аглая обняла сына, поцеловала в обе щеки.
Привет, мои хорошие. Как вы? Живы?
Виталий прислонился к стене, ощущая дрожание колен. Он впервые увидел её так, как будто впервые. Понял, какой труд она выдержала все эти годы, улыбаясь и не жалуясь.
Аглая протянул он.
Она подняла бровь.
Забери его, пожалуйста. Я больше не могу. Меня уволят, Юлия ушла.
Тимофей опустился на пол.
Иди, покажи Злате новые рисунки.
Дети побежали в комнату.
Аглая прошла к кухне, взглянула на гору немытой посуды, на сухую гречку на плите, села на тот же табурет, где сидела неделю назад.
Я не вернусь, Виталий, сказала она ровно. После того, что ты устроил, я жить с тобой не хочу.
Да чёрт с ней и с Юлией! бросил он, закрывая лицо руками. Я понял, я был неправ.
Но Тимофей я плохой отец.
Учись, резко сказала она. Но я понимаю, что ребёнок не должен страдать. Поэтому у меня есть предложение.
Виталий поднял голову, как побитая собака, полна надежды.
Какое? Я готов на всё.
Я забираю Тимофея, мы с детьми живём в этой квартире. Ты съезжаешь в мою студию, те же семнадцать квадратных метров. Квартиру оформляем в дар на детей в равных долях, чтобы ты не мог выгнать их вновь.
Виталий открыл рот, чтобы возразить, но вспомнил прошлую неделю: ночные плачи, простуды, бесконечный день сурка, пустую квартиру и полное бессилие. Он посмотрел на Аглаю она не блефовала.
Алименты фиксированные, продолжала она, плюс половина расходов на кружки и секции. Видеться с сыном можешь, когда захочешь, я не буду мешать. Мы будем жить здесь, без тебя.
Он молчал минуту, потом выдохнул:
Хорошо, я согласен.
Аглая кивнула.
Собирай вещи, Виталий. Студия свободна, ключи сейчас отдам.
Он поднялся, пошёл к чемодану, потеряв всё: семью, сына, гордость. Но, запирая молнию сумки, почувствовал, что это единственное правильное решение за семь лет.
Так он понял, что истинная сила в честности перед собой и в готовности взять на себя ответственность за тех, кто зависит от тебя. Жизнь учит: счастье не в поиске лёгких путей, а в смелом выборе правильного.
