Лариса Степановна пожертвовала внуками ради старого пса, а потом в тишине хоронила свою вину
— Марфа, забери своего сорванца! Он моего бедного Тихона Фомича в гроб вгонит! — сердито шипела Лариса Степановна, тыча пальцем в потрёпанного пса, развалившегося в кресле. — Я же ясно сказала: уводи свою нечисть немедленно!
Марфа, побледнев, отвела маленького Ваню в сторону и тихо прошептала: «Прости, родной».
Из спальни вышел Иван Петрович, устало проводя рукой по лицу:
— Опять скандал? Вы мне работать не даёте!
— Ах, работать мешаем! — язвительно фыркнула свекровь. — А мой Тихон Фомич, между прочим, последние дни считает, а вы тут со своей суетой! Всё, хватит! Живите отдельно! Небось, на мою шею сели навечно?
— Мам, ну хватит! Мы же помогаем: продукты покупаем, Марфа уборку делает…
— Да наплевать! Я своё отжила, а вы свою жизнь стройте сами! Собирайтесь. Три дня даю!
Иван Петрович зло посмотрел на пса и молча ушёл. Марфа подошла к люльке, где спали грудные двойняшки, села рядом и заплакала.
— Уедем сегодня, — обнял её муж.
— Но куда, Ваня? Ни денег, ни жилья…
— Серёга ключи оставил — в разъездах. Поживём там, а я подработаю. Справимся, Марфушка, обещаю.
Она кивнула и начала собирать вещи. На прощанье Лариса Степановна даже не вышла — лишь крикнула со кухни:
— Съезжаете? Ну и Бог с вами!
Но судьба приготовила им иную дорогу. В такси, везшем их к другу, на полном ходу врезался грузовик. Иван и дети погибли сразу. Марфа выжила, но очнулась в реанимации лишь через два месяца.
Первый, кого она увидела, открыв глаза, была Лариса Степановна.
— Марфенька, родная! Слава Богу, очнулась… — шептала та, целуя её руки.
— А… вы кто? — еле слышно прошептала Марфа.
— Мама… — соврала свекровь, сжимая её пальцы.
Лариса Степановна скрыла правду. Умолила врачей не говорить ничего. «Не время», — решила она. Вещи Вани и малышей выбросила, фото убрала в коробку на антресоль. Ей хотелось отмотать время.
Марфу выписали. Дома она медленно приходила в себя. Единственным, кому она доверяла, стал фельдшер Савелий. Лишь ему она улыбалась. А к Ларисе Степановне… что-то холодело внутри при её прикосновениях.
Однажды свекровь, протирая пыль, встала на табурет. Нога подкосилась, она упала и повредила бедро. Марфа отвезла её в больницу, но дома остались документы.
Вернувшись, она увидела на антресоли коробку. Открыла. Фото. Она, Ваня, двойняшки… Память ударила, как обухом. Марфа закричала.
Она ворвалась в больницу, сжимая снимки.
— Где мои дети? Где Иван?!
Лариса Степановна заплакала. Впервые искренне. Слёзы вины и горя. Молчание резало, как нож. Марфа рухнула без чувств.
Очнувшись, она выбежала под дождь. Мчалась, не видя дороги. Добежала до моста. Смотрела в тёмную воду. «Шагну — и тишина…»
Вдруг — чьи-то руки. Крепкие. Савелий.
— Марфа… Не дам тебе упасть. Плачь. Кричи. Только не уходи. Я с тобой.
Она уткнулась в его плечо и рыдала. А он молча гладил её по волосам.
Им предстояло долгое выздоровление. Но в тот момент, под холодным ветром, начиналась новая жизнь. Без прежнего счастья, но с крохой надежды.
