Третья попытка
Алевтина переоделась в белый халат, села за стол и откинулась на спинку стула. Закрыла глаза, пытаясь успокоиться и собраться. В дверь постучали. «Ну кто там ещё? — мысленно вздохнула Алевтина Сергеевна. — Не терпится, не дадут и минуты передохнуть, ломятся…»
Не дождавшись ответа, дверь приоткрылась, и в щель просунулась мужская голова.
— Можно?
Алевтина Сергеевна строго взглянула на него.
— Приём с двух, — отрезала она и сделала вид, что углубилась в важные бумаги.
Через пару минут она украдкой глянула на дверь. Голова по-прежнему торчала в проёме.
— Я же вам ясно сказала… — начала она раздражённо, но мужчина не исчез.
— Уже два, — ответил он и кивнул на часы между окнами.
Взглянув на циферблат, Алевтина Сергеевна увидела, что стрелка действительно замерла на отметке «12». Пора начинать. Уже испорченное настроение ухудшилось ещё больше.
— Заходите, — сдалась она.
Дверь распахнулась, и в кабинет вошёл мужчина. Врач оценила его беглым профессиональным взглядом. На больного не похож — подтянутый, ухоженный, лицо свежее, никаких следов страданий.
— Фамилия? — спросила Алевтина Сергеевна, потянувшись к стопке карточек.
— Смирнов Дмитрий Игоревич.
Он уселся в кресло, развалившись, положив локоть на стол. «Ну и нахал, как у себя дома», — подумала она.
Найдя его тонкую карту, она открыла её. Всего две записи от окулиста.
— В чём проблема? — нехотя спросила Алевтина Сергеевна, готовая отправить здоровяка восвояси.
— Доктор, не сплю. Днём на работе зеваю, ночью — хоть глаз выколи. Усну — и через час просыпаюсь, до утра ворочаюсь.
— Давно мучаетесь?
— С тех пор, как жена вернулась. Ушла к loverboy, я успокоился, а она снова тут. Выгнать не могу — ребёнок у нас. Дочка.
— Без подробностей. Вот направление на флюорографию и анализы. Сделаете — приходите.
— А без этого никак? — удивился пациент.
— Вы в поликлинике редко бываете, диспансеризацию не проходили, верно? Вот и проверитесь. По правилам положено.
— А с бессонницей-то что делать? — спросил Смирнов, вертя в руках бумажки.
— Уберите стресс. Расстаньтесь с женой. Без неё же спали нормально?
— Да с радостью, но куда? Квартира маленькая, не разменять. Сама не уйдёт, да и ребёнок жалко. Родителей у меня нет. В моём возрасте на съёмную? Да и смысл? Выпишите таблеток, и я пойду.
Алевтина неохотно достала рецептурный бланк и начала выписывать лёгкое снотворное.
— А вы одна? То есть, не замужем? Вид у вас усталый. Тоже проблемы? — вдруг спросил Смирнов.
Ручка в её пальцах замерла. «Наглец!»
— Какое ваше дело? — резко ответила она.
— Просто спросил. Врачи тоже люди. Муж бросил?
Ей захотелось выкрикнуть, что бросил он её десять лет назад — ушёл к молодой, оставив с тремя детьми. Старший уехал в Германию, программистом работает, там женился, не возвращается. Внука она даже в глаза не видела. Дочь в Москве осела, а младший недавно к ней подался. Сегодня утром уехал, несмотря на её слёзы. О ней никто не думает. Пятьдесят лет, пенсия на носу, одиночество. Подруг нет, родителей тоже, жаловаться некому.
Алевтина очнулась.
— Вот рецепт. Анализы сдайте обязательно. — Она подвинула бумажку к нему.
— Спасибо, — сказал мужчина, но не уходил.
— Что-то ещё? Люди ждут. — Она кивнула на дверь.
— Да-да. До свидания. — Смирнов наконец поднялся и направился к выходу. Оглянулся. Она не успела отвести взгляд.
В кабинет вошла бабушка из числа тех, для кого поликлиника — второй дом…
Снимая халат вечером, Алевтина вспомнила, что дома пустота. Ком в горле. Она сглотнула слёзы и вышла на улицу.
— Алевтина Сергеевна! — окликнул её кто-то.
Обернувшись, она увидела Смирнова — того самого пациента.
— Я подумал… В ваших глазах такая тоска. У вас тоже проблемы? Это видно. Мне тоже домой не хочется.
Она удивилась: неужели так заметно?
— С чего вы взяли? — отрезала она.
— Да бросьте. Я в людях разбираюсь. Не все женщины, как моя жена. Давайте в кафе зайдём. Просто кофе, разговоры. Я весь день о вас думал. Не подумайте плохого, но вы — именно та женщина, о которой я мечтал. Красивая, только грустная.
Алевтина молчала, подбирая слова порезче.
— Что, думаете, как вежливо меня послать? Уйду, а вы в гордом одиночестве домой? — ухмыльнулся Смирнов.
«Догадливый», — промелькнуло у неё в голове.
— Пошли, — неожиданно для себя сказала она.
По дороге он болтал о погоде, о приближающихся морозах. Алевтина шла рядом и думала, что совершает глупость, но усталость от одиночества перевешивала.
Ароматный кофе поднял настроение. Смирнов сыпал анекдотами, стараясь её развеселить. И она вдруг рассмеялась. Потом на столе появилось вино. Отчего бы нет? Напиток согрел, грусть отступила. Мужчина напротив нравился всё больше.
Не заметила, как разоткровенничалась — рассказала про утренний отъезд сына, про бессонные ночи, про внука, которого никогда не видела. Под его сочувствующим взглядом смахнула слезу.
Позже, пошатываясь и держась за его руку, вышла из кафе. Уже стемнело, тротуары блестели от дождя. Смирнов открыл перед ней дверь такси. Когда он успел вызвать? Неважно. Хотелось спать.
У подъезда она попрощалась, хотя он явно надеялся на продолжение. Нет уж.
На следующий день он ждал её у поликлиники с огромным букетом.
— Это что, ухаживания? — Она оглянулась. Кто-нибудь увидит — сплетни обеспечены. — Не надо.
— Я вас обидел? — Смирнов с цветами не отставал.
— Отстаньте! — Она резко остановилась, он чуть не налетел на неё.
— Хотя бы цветы возьмите.
*И когда через год их дочери наконец-то навестили их в одном доме, Алевтина поняла — счастье стучится не только в дверь, но и в сердце, если пустить его внутрь.*
