Дневник. Запись первая.
До тридцати пяти лет я, Татьяна Смирнова, была уверена — счастье у меня в руках. Любимый муж Сергей, сын Антон и дочь Алиса, скромная, но крепкая семья. Всё рухнуло, когда Сергея уволили с завода. Работы в нашем городке — Уфе — не нашлось, и он решил ехать на заработки в Германию.
— Таня, ребята зовут. Платят хорошо, — сказал он как-то вечером.
— А мы? Ты там, мы здесь. Какая же это семья? — растерялась я.
— Временные трудности. Переживём. Встанем на ноги — и всё наладится.
Но наладилось не так, как я надеялась. Сергей стал приезжать редко, а когда появлялся — был хмурым, будто чужой. А однажды, когда я готовилась к его приезду, пошла за продуктами и в почтовом ящике нашла письмо. От него.
Улыбнулась — подумала, что это строки о любви, о тоске. Письмо пришло в день его возвращения. Сунула в сумку, дома вскрыла конверт. И мир перевернулся.
«Таня, прости. Не смог сказать в глаза. Полюбил другую. Наш брак — ошибка. Хочу развода. Детям помогать буду. Прощай».
Перечитывала снова и снова, не веря своим глазам. Слёзы душили. В этот момент в комнату забежал Антон.
— Мам, у тебя котлеты горят! Ты чего?
Вскочила, выключила плиту, размахивала полотенцем, разгоняя дым. Улыбалась сыну через силу, а внутри всё горело.
Через месяц развелись. Сергей исчез навсегда. Деньги присылал, но в наш дом больше не ступал. Спустя десять лет я узнала, что он погиб в ДТП. А я осталась одна с двумя детьми и грузом ответственности.
Годы прошли. Замуж больше не вышла — не хотела пускать чужого мужчину в дом. Вся жизнь — дети. Антон вырос, женился на Ирине. Они поселились в его комнате, а я с Алисой — в другой. Родился внук Саша. Но ни Ирина, ни Алиса не торопились съезжать. Дом стал тесным и нервным.
Однажды Алиса объявила:
— Мам, я беременна. Мы с Виталиком поживём у тебя.
— Где? — вырвалось у меня. — В одной комнате — Антон с женой и ребёнком, в другой — мы с тобой. Куда ты ещё людей приведёшь?
— На кухне диван есть. Ты же не против?
И я переехала на кухню. Первая ночь там была адом. А дальше — хуже. Крики, ссоры, склоки. Кто съел сыр, кто шумел ночью, кто украл зарядку — всё переросло в войну.
А потом я заметила, что у Ирины округлился живот.
— Ты беременна?
— Да. Будет второй.
— А где жить-то?
— Что, выгоняете нас?! — вспыхнула Ирина.
— Да никто не гонит! Но вас уже четверо в одной комнате!
— Пусть твоя дочь съезжает, у неё муж есть!
— У тебя тоже есть! — не сдержалась я.
Утром пришёл Антон:
— Мам, ты Иру обидела. Нас выживаешь?
Алиса, будто по сценарию, влетела в комнату:
— А ты своему мужу скажи, чтобы жильё искал!
— Всё! — вдруг крикнула я. — Хватит! Выезжайте! Все! И ты, Антон, с семьёй. И ты, Алиса, со своим Виталиком. Я больше не могу! Вы превратили мой дом в базар, вам плевать на меня и друг на друга. Всё, точка. На выход!
Сказала это твёрдо, без дрожи в голосе. Даже сама удивилась своей решительности. Но назад дороги не было.
Через три дня они уехали. Сыпались угрозы: «Больше не увидишь внуков», «Мы с тобой не общаемся». Я молчала.
Вечером села на кухне — одна. Без криков, без скандалов. Просто тишина.
Огляделась и впервые за долгие годы почувствовала себя хозяйкой. Сделала ремонт. Купила новую мебель. А через год впервые в жизни поехала отдыхать — в Турцию.
И пусть кто-то скажет, что я думаю только о себе. Нет. Я отдала детям всю жизнь. А теперь, наконец, живу для себя. И правильно.
