После шестидесяти лет брака я узнал, что вся моя жизнь была ложью.
Когда моя жена, с которой мы прожили шесть десятилетий, скончалась, я понял, что жил с чужой женщиной, которую вовсе не знал.
Я верил, что счастливо женат на чудесной женщине, любящей меня, но в восемьдесят два года осознал: вся моя жизнь оказалась обманом. Я не знал свою жену.
Мы с Татьяной поженились, когда мне было двадцать два, а ей — двадцать. Она была моим миром. После внезапного инфаркта её не стало, и я потерял почву под ногами.
Я мечтал о детях, но когда в конце двадцатых мы решили завести ребёнка, врачи сказали: у Татьяны проблема, которую тогда не решали — не было ЭКО.
Я предлагал усыновить, но она твердила: «Не смогу полюбить чужого ребёнка». Мы едва не поссорились — единственный раз за всю жизнь.
В итоге я сдался. Любил её безумно, готов был на всё, потому посвятил себя ей, а племянников баловал вместо детей. Странно, но Татьяна избегала их.
«Это напоминает мне о том, чего у меня нет», — говорила она. Я навещал брата один. После её смерти именно он и его сыновья стали мне опорой.
Через полгода мы с племянником разбирали её вещи, чтобы отдать нуждающимся. В глубине шкафа я нашёл коробку с памятными мелочами: засохший цветок с свадьбы, фотографии с медового месяца, записки… и одно старое письмо.
Можно прожить целую жизнь с человеком и не узнать его.
Племянник протянул конверт: «Должно быть, любовное послание, дядя Антон». Я нахмурился — не писал писем, мы никогда не расставались. Конверт был адресован мне, уже вскрытый, с потрёпанным листом внутри.
Развернув письмо, я увидел подпись: «Любившая тебя всегда, Лера». Лера Борисова — моя первая любовь. Я бредил ею, пока не застал её с моим лучшим другом. Тогда я и начал встречаться с Татьяной — от отчаяния, но это стало лучшим, что со мной случилось.
Так я думал.
Глаза уже плохо видели, и племянник читал вслух: «Дорогой Антон, признаюсь, мне не хватало смести написать раньше… Но теперь обязана открыть тайну: у нас есть сын. Мы были так молоды. Когда я узнала о беременности, боялась твоей реакции.
Я доверилась Сергею, а он признался в любви и поцеловал меня. Ты ворвался в комнату, ослеплённый гневом, и не слушал оправданий.
Я надеялась, дашь время — поймёшь. Но через три месяца ты женился на другой. Я решила не разрушать твой брак и растить сына одна.
Теперь я умираю, Антон. Рак. Нашему Антошке почти шесть — добрый, умный мальчик. Ты бы им гордился. Умоляю: возьмите его. У меня нет родных, и после моей смерти его отправят в детдом…
Врачи дают мне полгода. Позвони, скажи, что решил».
По щекам текли слёзы. Я дрожал. Татьяна скрыла от меня правду! У меня был сын, оставшийся сиротой…
Как она могла? Письмо пришло как раз тогда, когда мы говорили об усыновлении. Она так злобно отзывалась о «чужих» детях…
Я лишился сына. Он рос без отца, думая, что я бросил его. Лера умерла, уверенная, что я отверг её и ребёнка…
Меня обокрала ревность Татьяны. Или она просто не хотела детей? Она избегала племянников, любых детей. Говорила, что больно — но так ли это?
Татьяны, которую я любил, не существовало. Она позволила мне жить иллюзией. Моему сыну теперь за шестьдесят. У него своя семья, внуки… а я всё пропустил.
Племянник помог найти Антона Борисова в интернете. Тот считал, что я его предал, но, прочитав письмо, согласился встретиться. Пришёл с сыном — высоким парнем по имени Фёдор.
Антон был вылитая Лера, но в его улыбке читался я. Между нами возникло невидимое родство.
Они приняли меня в семью. Теперь у меня трое внуков и пятеро правнуков, а скоро родится шестой — тоже Антон, в мою честь.
Что остаётся?
1. Можно прожить с человеком жизнь и не узнать его.
2. Никогда не поздно. Порой лучшее приходит в конце.
Расскажите эту историю другим — возможно, она согреет их сердца.