После семи лет подготовки к свадьбе с мужчиной своей мечты он предал меня, словно Иуда!
Меня зовут Светлана Волкова, живу в Нижнем Новгороде, где Ока сливается с Волгой под взглядом древнего кремля. Моя история банальна, как осенний дождь, но от этого не менее горька. Я мечтала стать женой того, кого считала родной душой, а он разбил мою жизнь на осколки.
С Александром мы познакомились на студенческой вечеринке. Ни предательства, ни лжи за все эти годы — только поддержка и общие мечты. Через полгода я уже переехала в его квартиру у Покровской церкви. Мы строили планы, смеялись до слёз, целовались под старыми тополями в парке. Порой баловались, как школьники: кидались снежками зимой, прятали друг от друга подарки. А иногда любили так исступлённо, будто завтра грянет апокалипсис — со страстью, оставляющей синяки на душе.
Он стал моим убежищем — широкоплечим, с глазами цвета июльской грозы. 12 сентября он разбудил меня завтраком: горячие сырники, малиновое варенье, чай с дымком. Потом целовал медленно, словно боялся разбить. Мы отдыхали тогда в Крыму — море пахло детством, а виноградники Симферополя казались райским садом.
Когда он ушёл в душ, в дверь постучали. Курьер вручил букет алых пионов и открытку: «Люблю. Твой Шмель». Сердце запрыгало, как зайчик на пригорке. На спуске к пляжу нас остановили семь незнакомцев — каждый дарил по цветку. К вечеру у меня дрожали руки от тяжёлого букета — по стеблю за каждый год любви. На закате он вдруг опустился на колени в чёрноморской волне: «Светик, будь моей царицей?» В глазах потемнело, песок закружился под ногами. «Да!» — прошептала я, а он надел на палец кольцо с гранатом — словно каплю крови.
До декабря жили как в сказке. Перед Рождеством он укатил в командировку в Казань. Вернулся с пустым взглядом и плечами, сгорбленными под невидимым грузом. Три дня молчал, курил на балконе, пока я не взломала его молчание. Оказалось, изменил с менеджером из офиса — «выпили коньяк, закружилось…». Мир рассыпался, как старый пряник. Мужчина, носивший мои фотографии в бумажнике, превратился в чужого дядю со всклокоченной бородой.
Ушла на рассвете, бросив обручальное кольцо в сугроб. Он орал под окнами, писал стихи в мессенджеры, присылал марципановых мишек — моих любимых. Встречались трижды после расставания. Каждый раз, видя его дрожащие губы, хотела закричать: «Прощаю!», но предательство вставало между нами чёрной стеной.
Теперь брожу по Рождественской улице, глядя, как пары покупают горячие блины. Его смех звенит в каждом переулке. До сих пор люблю — так, что рёбра ноют по ночам. Но как довериться тому, кто выжег душу? Советуюсь с подругами, а они шепчут: «Беги!». А сердце упрямится: «Вернись». Как выбрать между гордостью и безумием? Как зашить эту дыру в груди, что растёт с каждым рассветом?
